Виталий Корягин - Винг

Шимон пренебрежительно пихнул охнувшего пленника в бок носком сапога, и спросил:

— Может, чем в рану ему потыкать для разговорчивости, а?

— Ворона кума! — Старик неодобрительно поморщился. — Иди, советчик, себе куда-нибудь ткни, может, Цицероном станешь.

Привалил раненого полусидя к колесу тележки, вынул из кармана блестящий шарик, повертел перед глазами врага:

— Смотри сюда, бандит, смотри, не отводи глаз!

Взгляд раненого, как магнитом, притянулся к шарику, дыхание успокоилось и выровнялось. Через полминуты Тигран отвел волшебный талисман, повелительно заговорил по-немецки. Зачарованный, словно во сне, невыразительным вялым голосом отвечал вражеский воин.

Допрос длился несколько минут, вдруг старик приказал:

— Ну-ка, повтори, повтори по-английски, что ты сейчас сказал!

— Рыжий в прецептории, в подземелье, за ним следили и схватили, когда он колдовал со шкатулкой, — с грубым акцентом, трудно подбирая слова, выговорил тот.

— Слышали?.. Ладно, можешь болтать опять по-своему, полиглот, — разрешил Тигран и продолжил допрос, потом приказал немцу спать, тот послушно закрыл глаза.

Старик повернулся к друзьям:

— В двух словах вот что он говорит: Алана взяли в горах, он сопротивлялся и сильно ранил в ногу фон Штолльберга. Комтур в ярости, он приказал поймать старого колдуна, то есть меня, притащить и рыцаря, которого искалечил в бою под Арзуфом. Хочет казнить нас всех вместе. Никто не знает причин ненависти немца, кроме двух его оруженосцев. Один из них погиб сегодня. Комтур Алана держит как приманку, рассчитывает, что друзья попытаются его спасти и сами влезут в ловушку. Алан на цепи, на хлебе и воде, сначала его мучили, но не очень — комтуру от раны не до пыток было, и посейчас хромает, никак не оправится. Армию он покинул из-за обвинения, что в бою атаковал своего. Этот говорит: раненые видели и Шаррону герб комтура описали. Де Во на другой день после битвы подал жалобу, и Ричард назначил расследование,

— Получается, Штолльберг должен теперь убрать вас любой ценой, иначе рискует вылететь из ордена пробкой. Захотят ли тамплиеры покрывать его и дальше — вопрос, он не свой для них, и слишком запятнал себя грабежами и убийствами. В общем, пока нас здесь не будет, положение некоторое время останется, видимо, стабильным. Думаю, комтур убить Алана не решится, пока мы на свободе. Но и медлить нельзя, Алан не из железа. — Старик посмотрел на Шимона. — Интересная подробность: этот сказал, что они имели сведения из дома ваших родичей в Бейруте. Отсюда и сегодняшняя засада, слава Богу, не совсем для них удачная.

— Резюмируем: главное — выиграть время для спасения Алана. Шимон, как вернешься в Бейрут, проговорись, что я обещал поставить Эдварда на ноги месяца за два, и что мы знаем, неважно откуда, где Алан, и будем его выручать. Пусть донесут кому надо, не мешай им…

Шимон непримиримо плюнул в сторону немца:

— А эту падаль? Давайте, прирежу его, и дело с концом, и в лес к остальным? А?

— Скажешь тоже… Ты же не палач, парень. — Тигран с досадой покрутил головой, — Что с тобой сегодня? Или хочешь походить на этих? Я понимаю, ты погром вспомнил, но… Приказ-то отдал не он… Нет, я заставлю его забыть все, что случилось сегодня, а комтуру пусть-ка расскажет, что отряд уничтожили турки, дескать, напоролись на большой разъезд, потому и нас упустили. Не сомневайтесь, он сам будет свято верить в эту байку. А вот если его прикончить, монахи пошлют искать пропавших, да, не дай Бог, увидят, чем они убиты… До первого селения он и раненый доползет, а дальше — помогут, доставят в прецепторию.

— Сэр, — послышался с двуколки слабый голос сакса, — что это у вас за гром? Я и не слыхал о таком оружии…

Старик холодно усмехнулся:

— Оружие, говоришь? Ты когда плыл в Палестину, Этну на Сицилии видел, вулкан?

— Да, и Стромболи в море, ночью, весь в огне… Говорят, там вход в пекло…

— Скорее уж выход из него… В вулкане газы из кратера бросают на мили вверх большие камни. Вот и моя винтовка так устроена, как бы попроще объяснить… Ну, дым от горения сухого греческого огня толкает куски свинца… Ну, что я тебе объясняю, всем вам, что архангела с огненным мечом покажи, что танк, не поймете… Как-то надо из положения выходить? Самому, знаешь, противно в роли Бога из машины выступать, а куда денешься? Без этого анахронизма нам бы нынче и конец!

— А давайте сначала с этим вашим… вулканом выручим Алана, немца схватим и на суд к Ричарду! — азартно предложил Эдвард. — А потом уж и лечить начнете меня…

— Да, мудро удумал, ничего сказать! Как считаешь, король мне оставит винтовку? Или того хуже: повелит научить, как такие делать? Дабы поход победоносно завершить к вящей славе Божьей? А коли — да не отдам? Сразу плохим стану?! Не воевать же с ним… А отдать — благородные рыцари кровью весь мир зальют. Ты, небось, малышу острым мечом махать не дозволишь?! Не имею я права дать людям знания, до которых они не доросли сердцем и умом. Не проси! Я и с немцем-то не сквитался при первой встрече лишь потому, что вы оказались свидетелями. Всем об этой штуке знать еще никак нельзя, рано, смертоносной дряни и так слишком много на вашем белом свете. А что потом наизобретают — и вспоминать не хочется…

— Ладно, не горюй! — старик шагнул к повозке и наклонился к Эдварду — Все равно Штолльберга накажем, только по-иному. Я проверил линию его жизни — ему суждено было погибнуть под Арзуфом, а из-за охоты за тобой он опять разминулся со своей смертью… Придется это зло исправлять! Тебе придется!

— А насчет моей пальбы сегодняшней — все молчите, как не было ее! Впрочем, если и расскажете, никто не поверит…

Шимон отыскал за поворотом на полянке стреноженных вражеских лошадей, выбрал себе коня взамен убитого. Раненого немца подсадили на его собственного мерина, и он повез комтуру колдовски внушенную Тиграном ложную историю гибели отряда.

Похоронив своих погибших, оттащив подальше в лес на корм хищникам трупы врагов, разъехались в разные стороны: Шимон — назад, остальные — в дальнейший путь.

Иудей, спустя час минуя первую деревню по дороге обратно в Бейрут, услышал взволнованные пересуды сельчан о прорвавшихся сарацинах, уничтоживших орденский патруль, и даже остановился взглянуть на раненого. Тот не узнал его и в упор.

Тигран проводил взглядом Шимона и обернулся к оставшимся:

— Немного отъедем отсюда…

Нашли полянку для ночлега. Старик о чем-то поговорил с легкораненым киликийцем, тот взял двух лошадей в повод и, удивив Эдварда и Ноэми, попрощался и уехал.

— Пока доберется домой, все заживет… Нате, глотайте, чтобы лучше спать! — Тигран протянул им по беленькому шарику, сел к костру и стал колдовать с каким-то ящичком.