Виталий Корягин - Винг

Шимон, и, правда, плакал злыми слезами. Но не от боли, а от тоски, что не уберег Ноэми, и даже умереть не вышло за нее.

Алан склонился над ним:

— Здорово, друг, не реви! Будем выручать Ноэми… Лежи, выздоравливай!

Обернулся к бледному и несчастному молодому рыцарю:

— Эд! Не время переживать, сэр! Переходим на наву! Скажу итальянцу, пусть плывет в Неаполь, коли будем живы, там встретимся, а сейчас перегружать седла и всякое другое некогда. Хью! Живо к нашим, к британцам, передай: кто пойдет добровольцем, не пожалеет! Сколько? Троих за глаза хватит! Рубак нам много ни к чему, а вот моряков… Шкипер! Сколько нужно матросов? Думаю, макаронник уступит пару до Неаполя? Отсыплем ему, сколько скажет, в разумных, конечно, пределах… Пойду, золото и оружие заберу.

Уже почти в полной темноте на наву спрыгнули вместе с Аланом и Хью три англичанина, опытные воины, отломавшие с королем Ричардом весь третий поход, и два матроса, одолженные генуэзцем до Неаполя.

Гэл ворчал, занося в каюту сундучок с батареями:

— Эх, сэр, за матросов загнул по пять дукатов. Я ему: — Имей совесть! В порту за дукат я десяток найму! — а он мне: — Так то в порту! — понял, что мы спешим, ростовщик! Точно, от его Генуи до Ломбардии рукой подать, так ему точно стоит ломбард открыть, у него дело пойдет.

Эдвард сказал с отчаянием:

— Не зуди, прошу тебя, дай подумать!

— О чем тут думать?! — гэлу не было преград ни в море, ни на суше. — Капитан! Сколько времени уйдет на ремонт?

— За час теперь должны управиться, с итальянцами-то. — Шкипер немного повеселел, хотя по-прежнему держался за голову. — Снасти порубленные сплеснят, обтянут малость, и пойдем!

— Ну вот, нас шестерых высадишь поближе к замку… Хью, дорогу туда не забыл?

— Такое не забудешь!

— Там и думать начнем! В крайнем случае, разнесешь кулаком ворота, и тогда пусть молятся Богу или черту, кто там у них в почете.

Хью с восторгом покрутил пальцем у виска:

— Ну, сквайр, даешь!.. Да их в замке не меньше сотни!

Алан неприятно засмеялся:

— Слыхал, как король Дик в Яффе вдесятером чуть не тысячу турок положил? А, ты уже уплыл тогда из Палестины… А мы там дрались… Ладно, справимся как-нибудь.

Раздался голос итальянского шкипера, пожелавшего успешной экспедиции чокнутым тедески, матросы с нефа отдали швартовы и купец растаял в темноте. нава потихоньку дрейфовала без парусов с плавучим якорем. Все, включая легкораненых, занялись порубленными снастями, через час шкипер, все время беспокойно вглядывавшийся в темноту из опасений, что пираты вернутся, скомандовал тянуть фалы и нава подняла паруса. Алан тут же попросил погасить все огни и пошел на нос к Хью, чтобы оттуда давать указания рулевому.

Пока длились приготовления к походу, Эдвард сидел рядом с Шимоном. Попытался расспросить о Ноэми, но видя, что отвечающий через силу иудей побледнел от боли, и лицо его покрылось мелкими каплями пота, сакс вспомнил про аптечку, что дал с собой год назад Тигран, и вколол Шимону в плечо иглу, торчавшую из какого-то рыбьего пузыря, и выдавил его содержимое. Раненому сразу полегчало, он расслабился и забылся. Эдвард вздохнул и пошел к шкиперу, предложил и ему шарик от головной боли.

Хью не советовал править к берегу в зоне прямой видимости из замка, сказал, что со стен в звездную ночь море как на ладони до горизонта. Нава приблизилась к острову мили на две восточнее, и бросила якорь в тени прибрежных скал. В спущенную на воду шлюпку уселись все шестеро британцев в легком вооружении, мягкой обуви и темной одежде поверх кольчуг. С ними отправился и боцман с навы. В абордажном бою ему лишь оцарапали руку, и он обещал управиться с кормовым веслом. Восход луны ожидался вскоре после полуночи, и Эдвард с Аланом стремились использовать недолгие часы полной темноты, не хотели лишаться преимуществ, которые давало ночное зрение сакса. Лодка торопливо скользнула вдоль мыса и, преодолев несильный за ним прибой, пристала в укромной бухточке, по словам Хью, отсюда до замка оставалось чуть меньше мили. Легкую посудину вытащили на берег, и, оставив боцмана ее сторожить, экспедиция быстрым шагом двинулась к цели.

Скоро в береговых скалах открылся проход, ведущий в небольшой залив, видимо, устье речки. Там, в глубине бухты, на берегу мелькали огни, и сквозь шорох волн доносились далекие голоса. У естественного каменного мола, грубо приспособленного к роли пристани, притулилась знакомая галера.

Хью шепнул, что захватить ее нечего и думать, команда сходит на берег, но вахтенные остаются, если они поднимут шум, в замке обязательно услышат. Мрачная его громада стояла в глубине сужающегося ущелья ярдах в трехстах от моря на высокой обрывистой скале. Виднелась и тропинка, которую от пристани до подъемного моста сейчас обозначили световым пунктиром медленно двигающиеся люди с факелами. Присмотревшись, сакс различил несколько носилок.

— Это тех, что мы уложили, тащат. А Ноэми не видно! — жарко дыша, прошептал Алан в ухо саксу.

В другое загудел Хью:

— Женщин всегда первыми на берег сводят. Она наверняка уже в замке. И не переживайте за вашу леди, сэр, если она и вправду красавица, барон, пока первым от нее не откусит, других не подпустит. А сам он под каблуком у жены. Врет ей, что пленниц только для дружины берет, а когда супруга в Мессину за тряпками или, там, в Палермо ко двору отбудет, пользуется, за ним остальные свое получают, а баронесса в замок — несчастной удавка, и концы в воду! Ревнивая баба и не догадывается, как без нее муж развлекается, рассказать-то ей некому — барона все боятся.

— Как его зовут? — спросил рыцарь.

— Барона-то? Адемар де Ролло. Его люди говорили, что он ведет род от викингов Оттона Бородатого, что выцыганили у Шарля Простака Нормандию. А сюда его прадед пришел с Роже де Отвилем.

— Н-да! Родословная… Сплошь разбойники!

Огни факелов один за другим исчезали наверху в воротах замка, потом раздался душераздирающий скрип и лязг.

Хью шепнул:

— Мост подняли… Вон, у галеры еще факел горит.

Через минуту и этот последний на берегу огонек исчез. Светилась лишь пара бойниц в башне над стеной.

Лучник опять заговорил:

— Теперь полночи гулять будут… После боя всегда так: пока не упьются — не уснут! Правда, это после победы, на радостях…

Алан хмыкнул:

— Хм! С тоски тоже пить можно! Ну что делать, придется ждать, пока хмель не одолеет этих горе- вояк. Хью, покажи и расскажи пока, где и что здесь, в замке.

Лучник охотно начал:

— В башне над воротами, где бойницы светятся — кордегардия, там при мне вдвоем разводящий и сменный караульный отдыхали. А теперь даже и не знаю… Может, они усилили охрану после моего побега? На стене часовой ходил, от угла до воротной башни, туда-сюда, туда-сюда, шагов пятьдесят в одну сторону. В донжоне, в большом зале пираты пьют и жрут. Хозяйские покои тоже там, этажом выше. Во дворе конюшни, склады. А пленники, то есть пленницы — в подвале. Казарма — в каземате под задней стеной, но там ночуют, только если трезвые. А нажрутся, так вповалку в главном зале и дрыхнут. Вон, не знаю, мерещится мне, или вправду на стене блеснуло…