Алексей Замковой - Лесной фронт. Задача - выжить

Вы слышали как взрывается пара сотен килограмм тола? С дистанции в четыреста метров? Поверьте, это очень громко! И только после взрыва мне в голову пришли кадры из фильмов, где артиллеристы перед выстрелом орудия открывают рот. Почему я не вспомнил об этом раньше? В ушах немилосердно звенело. Но это все мелочи. Задание выполнено! Красноватые отсветы огня, пробивающиеся сквозь стену деревьев, бросали вокруг причудливые тени. Все звуки, кроме звона в ушах, смолкли. А может это мне только так казалось? Из внешних звуков слышалось только испуганное ржание лошадей, которых мы оставили вместе с телегой на лесной дороге. Но все перекрывало чувство удовлетворения. Глубокого удовлетворения от хорошо сделанной работы. Я не прокололся! Все сделал правильно!

Прибежал боец. Оказывается, лейтенант, дожидаясь пока я дотащусь с проводом, отправил его наблюдать за взрывом моста.

— Уничтожен! — в голосе бойца звенели нотки радости. — Нет больше моста.

— Что немцы? — лейтенант оставался серьезен.

— Ракеты пускают. Красные.

— Уходим! — скомандовал лейтенант.

До лагеря мы добрались без происшествий. Если, конечно, не считать того, что несколько раз пришлось довольно долго лежать у лесных дорог, на которых после взрыва моста появились немецкие разъезды. Видимо наши действия здорово разозлили противника. Но в бой мы не вступали — лейтенант рассудил, что не стоит раскрывать немцам направление нашего движения.

Встречали нас как героев. Еще бы! Это было первая наша серьезная победа. До этого времени мы просто сидели в лесу, совершая время от времени небольшие вылазки за продовольствием и боеприпасами, и просто не знали, что делать. Наш командир, оставшись без связи, похоже, находился в некоторой растерянности. Зато теперь он прямо расцвел. Майор, с огромной радостью, звучавшей в голосе, долго поздравлял нас перед строем и толкнул целую речь о том, что теперь мы обязательно победим врага, что недалек уже тот момент, когда части победоносной Красной Армии вернуться в эти места и не остановятся до самого Ла-Манша. В конце своей речи майор еще раз поблагодарил нашу группу и дал всем участникам выхода сутки на отдых. После этого мы попали в руки других партизан, которым не терпелось узнать о подробностях уничтожения моста.

Настроение у меня было, как и у всех, приподнятое. Даже не хотелось спать после похода — видимо, начал привыкать к такой жизни. Первым делом, отбившись от любопытствующих бойцов и Лешки, которому пообещал рассказать все подробности позже, я отправился на поиски Оли. В лазарете ее не было. Побродив немного по лагерю и совсем уже отчаявшись найти девушку, я наткнулся на нее возле овражка, в котором расположилась группа подрывников отряда. Оказывается, девушка тоже искала меня. Нет, никаких объятий, слез и прочего не было. Столкнувшись нос к носу на тропинке, мы некоторое время просто смотрели друг на друга.

— Привет… — наконец сказал я.

— Здравствуй… — сказала Оля.

Снова повисла неловкая пауза. Я лихорадочно пытался придумать, что сказать, но в голову ничего не приходило.

— У нас все получилось. — выдавил я из себя.

— Я знаю. — Оля, похоже, тоже не могла подобрать слова. — Я волновалась за тебя!

Девушка густо покраснела и опустила взгляд. Я тоже почувствовал, что уши у меня горят. Внезапно, я только открыл рот что б что-то сказать, Оля ловко проскочила мимо меня и исчезла по направлению к лагерю. Я так и остался стоять с открытым ртом. Это что за фигня? — думал я. Вроде с женщинами у меня проблем не было. А тут, стою как болван и даже слова из себя выдавить не могу. Голова — абсолютно пустая. Может это смущение девушки так на меня действует?

Почесывая затылок, я пошел дальше к овражку. Здесь от мыслей о девушке меня отвлекли мои бойцы, среди которых был и Лешка. Окружив меня плотным кольцом, они сразу дали понять, что пока я не расскажу все подробности выхода, меня никуда не отпустят. Под таким напором пришлось сдаться и удовлетворить любопытство страждущих. Они, конечно, уже успели послушать рассказы других бойцов группы, но от меня требовали полной версии. Рассказ затянулся на добрых полчаса. Время от времени бойцы что-то переспрашивали или просили рассказать о каком-то моменте поподробнее. Особенно им понравилось как изображали пьяных полицаев. А когда я, помогая себе жестами, описывал как один из 'полицаев' шмякнулся с телеги на землю, лес сотряс взрыв хохота.

— Во дают, черти! — утирая слезы бормотал один из бойцов.

В конце концов, мне удалось отбиться. Объявив, что рассказ окончен, я попросил дать мне отдохнуть после марша через лес. Но отдохнуть мне не дали. Прибежал боец и объявил, что меня вызывает к себе командир. Да что ж это такое — нам же обещали сутки отдыха! Зачем я понадобился майору?

Майор, как оказалось, уже успел выслушать доклад Бредуна и составить отчет о наших действиях, который радист должен был передать командованию. Сейчас же, он решил заняться кадровыми вопросами.

— Найденов, — объявил командир, как только я замер перед ним, — Я решил поставить старшим группы подрывников Сердюка. Возражения есть?

— Возражений нет, товарищ майор. — конечно было немного обидно, но спорить с командиром я не решался. — Сержант Сердюк гораздо опытнее меня и я полностью согласен с вашим решением.

— Вот и хорошо. — казалось, в голосе майора прозвучало облегчение. — Ты назначаешься его заместителем. Вопросы?

— А как со вторым подрывником? С тем, который ранен? Он ведь тоже опытнее меня.

— С ним нехорошо получилось. — снова скис майор. — Пуля кость задела. Так что, по крайней мере пока, марша он не выдержит. И, потому, в выходы ходить не сможет. Я решил, как поправится, поручить ему обучение бойцов подрывному делу. Еще вопросы?

— Вопросов нет. — отрапортовал я.

— Отдыхай! — махнул рукой майор.

Не знаю как описать свои чувства после таких кадровых перестановок. С одной стороны, было немножко обидно. А как же — видный бугор, не какой-то рядовой боец, а командир взвода! И вдруг — просто заместитель командира. Но ведь майор полностью прав! Коля действительно намного опытнее. И, по званию, старше. С чего это мне руководить им?

Решив не заморачиваться, я принялся раздумывать как мне провести свободное время. Спать не хотелось совсем. Есть, вроде бы, тоже не хотелось. Общаться с кем-то и с десяток раз повторять подробности выхода — пусть этим кто-то другой занимается. Я присел под деревом в отдалении от основной массы бойцов и принялся набивать трубку остатками табака, который дал мне Митрофаныч. Достал трофейную зажигалку и долго мучался с ней, пока не понял, что бензин закончился. Эх, где ты, мой 'крикет'? Кстати, о 'крикете'. Пока есть время, которое надо как-то убить, почему бы не подумать о том, как я могу помочь предкам, в окружении которых я неожиданно оказался. Я ведь, как никак, из будущего! Еще в первом партизанском отряде, разбитом при форсировании Горыни, мне в голову уже приходили подобные мысли. Но тогда я так ничего и не решил. Все равно, поделится своими соображениями с командованием не получилось. А после, стало как-то не до этого.