Филипп Станиславский - Шёл четвёртый день войны

- Большинство летчиков не знает района полетов. - Заметил Покрышев. - Готовы к немедленной работы ночью только два звена. Первые два дня мы сможем работать всей группой только днем.

- Знаю. К сожалению, майор, обстановка, ситуация не дает времени на изучение района боевых действий. С сегодняшнего дня вас включили в систему боевого дежурства ПВО. Поэтому я приказал командиру 65-го полка оставить одно звено в Озерном. На первых порах у вас будет девять-двенадцать экипажей для ночной работы. Кроме того, вы будете во втором эшелоне, основную работу будет выполнять 65 полков ночных перехватчиков. Они полностью переходят на работу ночью.

- Понятно. - Кивнул головой майор. - Еще меня беспокоит отсутствие наших техников.

- К вечеру они будут на месте. - Заверил командира группы командующий ПВО Киева.

Аэродром в Озерном для палубных самолетов выбрали не случайно. На грунтовую полосу двухместные "грифоны" сесть не могли - десять тонн взлетного веса, как ни как, это не шутки. Да и не рассчитаны корабельные самолеты садиться на грунт, взлет-посадка для них всегда с бронированной палубы, в крайнем случае, с бетонируемой полосы стационарного, отнюдь не полевого аэродрома. Правда, недавно принята на вооружение морской авиации одноместная модификация "грифона" имела вес менее восьми тонн и эти самолеты могли использоваться с полевых аэродромов, правда, ВПП [10] такой площадки все же преподавалась металлическими плитами.

Перелет до Озерного не занял много времени. Расстояние всего сто двадцать километров, двенадцать минут лету - авиация значительно уменьшила расстояния, хотя еще совсем недавно, чтобы добраться из Киева в Житомир нужно было не один час дремали в вагоне поезда под однообразный перестук колес.

Аэродром Озерное был предназначен специально для перехватчиков ПВО. Самолеты располагались не в открытых капонирах, а в арочных хранилищах, которые повредить могло только прямое попадание авиабомбы калибром не меньше, чем в четверть тонны. Петр Трохимчук вместе со своими пилотами изучал фотопланшет Озерного и сейчас мог убедиться, что фотографии соответствовали действительности: бетонированная полоса, которая расходилась латинском "V", рулежная дорожка и шеренга полукружных ангаров-укрытий вдоль нее, башня КДП [11] и несколько служебных корпусов, стены которых были выкрашены блеклым невнятным камуфляжем. Все закрыто маскировочными сетками. Приучены к посадке на авианосец, пилоты группы на этот аэродром садились с первого захода - длина полосы два километра, места вдоволь! И можно не торопиться увольнять полосу, правую спокойно к укрытию, даже без КрАЗ-тягача.

Однако наземные службы сработали четко. Не успевал очередной самолет закончить пробежку, как его подхватывал тягач, цеплял штангой за носовую стойку шасси и тянул в отведенный ангар-укрытие, на стоянку.

Трохимчук, когда "грифон" закончил пробежку и тягач потянул его самолет в укрытие, с удивлением заметил темно-зеленый самолет с большими красными звездами на киле и плоскостях. Извне "красный" был похож на истребитель, лобастыми, с звездообразным двигателем, будто увеличен "ишак", И-16. Петр вспомнил фотографии из справочника, следовательно, ребята из ПВО заарканили Су-2, легкий бомбардировщик! Оглянувшись, кивком головы указал на трофей штурману.

На вопрос новоприбывших, как здесь появился "красный ероплан", наземный персонал авиабазы загадочно молчал. Впрочем, интрига с появлением Су-2 продолжалась недолго. О появлении на аэродроме перехватчиков советского самолета рассказал заместитель командира эскадрильи перехватчиков лейтенант Кожедуб. Одно звено С-250 - истребителей Симферопольского авиационного завода, оставалась еще на аэродроме. Лейтенант имел геройский вид, видно, что успел понюхать пороха - голова была в бинтах, как в чалме, и Дженджуристый фуражка его держался на самой макушке.

- В первый день мы сделали восемь вылетов. - Рассказывал Кожедуб новичкам. - В основном добивали тех, кого не сбили зенитчики. Целей в воздухе было довольно, бей с закрытыми глазами. И что характерно, прут напролом. Ты его в прицел загоняешь, а он ноль внимания! Ни маневра, ни попытки увильнуть. А этого чудака, что на Су-2, мы над Бородянкой прихватили. Он, бедняга несся, потеряв голову, куда глаза глядят! Вцепился в железную дорогу и пер прямо на Коростень. Ну, мы подошли сзади, зажали его аккуратно и пулеметами направили "красного" куда следует. И что удивительно, летчик в звании сержанта, а штурман - старший лейтенант! Перед этих ребят в Житомир отправить, мы их расспросили, почему так пассивно ведут себя в воздухе. Оказывается ничего удивительного здесь нет: пилоты на Су-2 учатся на четырехмесячных курсах - взлет-посадка! - И просто не умеют маневрировать, когда их атакуют. Задача у них простая - взлететь, пристроиться к ведущему, идти за ним, куда ведет, и по команде сбросить бомбы. Потом осторожненько развернуться, и - домой! Одним словом, вести воздушный бой их не учат. Достаточно в них завалить ведущего и строй превращается в стадо, делай с ними, что хочешь! Какое слепые котята, ей-богу! Ну, мы этим сразу же воспользовались, за один день десяток Су-2 завалили. И не только "сушек" ... - Вдруг лейтенант подумал, что сбоку его рассказ похожа на бахвальство и замолчал.

- Однако вы, ребята, только не подумайте, что все "красные" увальня. - Видно было, что лейтенанту не хочется говорить о свой промах, но ради справедливости он наступил на горло собственному самолюбию. - Я при посадке немного зазевался и меня один "как" чуть не сбил. Если бы не бронеспинки ... - Кожедуб махнул рукой, "... горел бы на песке ..." - догадались слушатели об окончании реплики. - А потому крутите головой на все триста шестьдесят градусов, особенно при посадке. В "красных" асов хватает, чуть пропустишь, и ...

И он сделал характерный жест рукой, показывая, как самолет врезается в землю. А сам подумал, что был на самой границе от этого.

... Эскадрилья вернулась на свой аэродром и Кожедуб ждал пока сядет ведомый - сам он, по установленному в полку правилом, садился последним. Горючее заканчивалось и лейтенант не стал завершать круг, а пошел на посадку, едва ведущий коснулся колесами полосы. Но перед тем, как убрать газ и начать снижение, он по привычке, которая въелась в плоть и кровь, огляделся и увидел остроносый истребитель, который шел выше него. О посадке не могло быть и речи и оставалось только принять бой.

После тяжелого дня, - первый день войны, как ни как! - Никого желания встречаться с "красным" не было, и то, что этот "как" вивалися на него из облаков раз перед посадкой, обизлило Ивана. Сделав вираж, он пошел на "красного". Первая атака на встречных курсах была короткой и безрезультатной. Сразу же советский пилот попытался зайти ему в хвост, и по его маневрам Кожедуб почувствовал, что имеет дело с сильным летчиком и сражаться придется серьезно, вытеснив из себя все, на что способен.