Филипп Станиславский - Шёл четвёртый день войны

На позициях батареи полная неподвижность. Только столб дыма над сожженными соснами колеблется в воздухе. Все остальное - незыблемо. Беспорядочно перемешано песок с расщепленными бревнами и досками блиндажей и капониров. И ни одного человека. Когда шлюпки с мониторов достигли берега, матросы видели везде одни трупы. Много трупов - в воде и выше, на пляжик, между воронками и в траншеи. Одни только "красные". Выше до самых пушечных двориков, также много трупов и также одни только "освободители". Дорого же они заплатили за попытку захватить мыс!

- А вот и наши. - Фельдшер из "Тетерева" наклонился над двумя артиллеристами, которые лежали на бруствере траншеи у разбитого пулемета.

- Раненые? - Фельдшер отрицательно качнул головой. - Мертвые ...

Неужели на мысе не осталось ни одного живого человека? Воронки снарядов, осколки ... три разбитые артустановки, три извне цели ... на пригорке едва поднимается горбом купол батарейного пункта управления с "рожками" дальномера. И над ним вьется сигаретный дым ...

- Есть живые! - Артиллерист в офицерском кителе с погонами старшего лейтенанта и рядом парень. Он в самом рваном тельняшке с огромным синяком под левым глазом, вплоть заплыл. Но правое сверкает вокруг весело и драчливые, а рядом пулемет с заправленной патронной лентой ...

Ольховский сидел под башней БПУ, докуривал сигарету и никак не мог накуриться. Из открытого люка вырывались бурные взрывы пискотни и треска морзянки - работал радист батареи, возвещая собственные потери и нанесенный супостату вред. Вокруг капонира все было зрите бомбовыми и снарядным воронками, броня башни прочь изрезанная осколками, но ни один снаряд или авиабомба в БПРУ не попали. Храбрым всегда везет - это уже старая истина ...

В синих квадратах моря

Ночь ползла над Европой, над городами и заводами, над крышами и верхушками деревьев, густая осенняя ночь. Тьма покрывала Черное море, приморские поселки и портовые слободки. Но какой бы темной не была ночь, на всех берегах за черными бумажными шторами, за плотными ставнями теплились скупые военные огни.

Огни были везде - невидимые, они существовали, скрытые глубоко, но светящиеся. Только море не имело огней. Черно-зеленые волны перекатывались одна за другой и не было им конца. Шаткая равнина, колышется над бездной - полмиллиона квадратных километров сплошного мрака, и мрак этот от морского дна до самого неба. Так в древние времена, когда одни только летающие ящеры парили над волнами на своих перепончатых крыльях. Так было и сейчас. Среди этого доисторического хаоса и непроницаемой тьмы шли стальные клинки, на каждом из которых было от двух сотен до полутысячи молодых жизней. Уже несколько часов шли корабли с задраенными иллюминаторами, без разрешающую огней, рассекая густую черноморскую волну.

Главным шел лидер "Тбилиси". Черная вода неслась под ним, кипела под форштевнем пена, она отходила в боки и расплывалась сзади тончайшим кружевом. Белые гребни взлетали над волнами.

Восемь часов назад командиры двух лидеров советского Черноморского флота получили приказ командующего эскадрой в боевой поход. Задачу перед ними поставили почти невыполнимую: подойти к главной военно-морской базы украинских националистов и порта Севастополь и уничтожить артиллерийским огнем нанесены на карту запасы горючего. И одновременно провести разведку боем системы обороны Севастополя. Эту задачу нужно было выполнить чтобы там не было - не только нанести ущерб противнику, но и показать, что советский Черноморский флот, вопреки националистическим выдумкам, живой и боеспособный.

В этот день командир корабля капитан третьего ранга Гущин не сходил на берег. Жена с сыном накануне поехали в Москву к родственникам, квартира в Новороссийске на улице Ленина была пустой. Гущин вышел из каюты на верхнюю палубу. В сумерках, которые надвигались, очертания лидера едва виднелись. Дождавшись доклада дежурного по кораблю о возвращении освобожденных на берег краснофлотцев и старшин, он вернулся в каюту и лег на диван. Но не спалось. Через полчаса в каюту зашел вахтенний командир и доложил: "Товарищ командир, в Главной базе объявлен Большой сбор". Гущин приказал сыграть боевую тревогу. Зазвенели колокола громкого боя, по корабельной трансляции объявили: "Боевая тревога! Корабль к бою и походу Изготовим! "За две-три минуты старший помощник командира уже встречал Гущина возле боевой рубки и доложил, что корабль к бою готов.

- Товарищ командир, получено приказание от оперативного дежурного по флоту - всем кораблям боевая готовность номер один .. - Доложил вахтенний командир. У правого борта затарахтели моторами катера и баркасы, стоявшие под выстрелами [59]. Краснофлотцы-оповещатели уже спускались по штормтрапа и шкентеля на плавсредства, чтобы вызвать на корабль командиров и сверхсрочников, сошедших на берег.

А за полчаса командиров лидеров "Тбилиси" и "Москва" вызвал командующий флотом ...

Ровно в 21.00 боцман отдал команду выбрать левый якорь и цепь с грохотом пополз в ящик.

- Якорь чист! - Доложил боцман на мостик.

- Все машины - малый вперед! - Командир отдал приказ и дзеленькнув машинный телеграф.

За кормой забурлила вода и тронулись с места, медленно поплыли мимо кораблей знакомые очертания берега. В кильватер "Тбилиси" пристроился однотипный лидер "Москва". Корабли группы прикрытия вышли из Туапсе ранее. В мирные дни при выходе корабля из базы долго было видно на горе и в глубине бухты огне Потийский створов. Теперь они не светили кораблям прощальным светом. Командир лидера еще раз оглянулся туда, где вырисовывались очертания города и приказал лечь на курс 270 градусов - точно на зюйд.

Из открытого моря шел плотный туман. Корабли погружались в него и очертания города исчезли ...

Пошла два часа, когда ударная группа вышла в точку встречи с отрядом прикрытия. Крейсер "Ворошилов" и два эсминца просигналили прожектором, что они будут идти на норд от ударных кораблей и растворились в темноте. Крейсер - однотипный балтийским "Кирову" и "Максиму Горькому" - был оборудован радиолокатором и обеспечивал наблюдение за воздушной обстановкой. Отряд прикрытия, кроме того, имел еще более сильную зенитную артиллерию. Один только крейсер нес в полтора раза больше зенитных автоматов, чем оба лидера вместе. Кроме зенитных автоматов, на крейсере "Ворошилов" было установлено шесть 100-миллиметровых универсальных орудий. Эсминцы прикрытия также были вооружены новейшими зенитными автоматами. В случае атаки украинской авиации крейсер и эсминцы прикроют лидеры от ударов с воздуха.

Война только-только завершила свой второй день, но украинский самолетов советские моряки опасались зря. Под конец второго дня войны морская авиация ВМС Украины нанесла внезапный удар по Новороссийской военно-морской базе и потопила, вместе с другими, новейший лидер Черноморского флота "Ташкент". Поэтому к воздушной опасности советские моряки относились с уважением, понимали, что украинская противник серьезный, шапками их не побей и не желали получить еще один урок от проклятых "нациков" ...