Сергей Чекоданов - Майская Гроза

Франция была спасена, а лейтенант Зейдлиц получил своe первое ранение.

А затем были четыре долгих года бессмысленного сидения в окопах, многочисленных жертв за несколько километров прорыва, столь же многочисленных потерь при отражении атак противника. И непрошенная мысль, вынесенная с восточного фронта - а стоило ли враждовать с русскими?

Мысли эти вернулись, после более чем двадцати лет забвения. А, в самом деле, был ли другой вариант развития событий два месяца назад? Ведь "советы" предлагали если не "обоюдную любовь", то, по крайней мере, взаимовыгодное сотрудничество. Возникал, вполне естественный вопрос, что толкнуло Гитлера на восток, а, вернее, что ему пообещали на западе, что он презрел все выгоды сотрудничества с Россией.

Впрочем, все эти мысли были актуальными восемь дней назад, когда его "Мекленбургская пехотная" дивизия устремилась на прорыв.

А как хорошо он начинался! Конечно, профессиональное чутьe генерала Зейдлица не могло обмануть вялое сопротивление советских армий. Били ведь по самому слабому месту - стыку двух русских фронтов. Поэтому, и откат противника, и легкое проникновение на несколько десятков километров не могли обмануть генерала, участвующего в прорыве "линии Мажино".

Сомнения возникли, буквально, на первых километрах! Где тыловые подразделения? Где склады? Где госпитали с ранеными?

Правда, когда появились первые госпитали, намного дальше от линии фронта, чем следовало ожидать при неожиданном прорыве, пришлось пожалеть об их захвате.

В тот день он совершенно случайно свернул в это польское местечко, хотя будет помнить это происшествие всю оставшуюся жизнь. На самой окраине поселения, выстроив вдоль, только что выкопанного с помощью местных поляков, рва, эссэсманы, приданной его дивизии зондеркоманды, деловито расстреливали русских пленных. Большинство из них было тяжело ранеными, и поляки, из добровольного ополчения, подтягивали их ко рву, чтобы немцам было легче стрелять в затылок своим жертвам.

Генерал хорошо помнит, что он велел расстрелять всех, участвующих в этом судилище, поляков! И отдать под суд, на большее просто не хватило власти командира дивизии, всех немцев из СС, которых служебные дела принесли в его зону ответственности.

Было это только на третий день наступления. Но с тех пор что-то сломалось в душе генерала Зейдлица. Ему становилось страшно, когда он представлял, как на захваченных им территориях бездушные болванчики из "птенцов Гимлера" деловито расстреливают всех встреченных людей. Но ещe страшнее ему становилось, когда он представлял, как обозленные этими бессмысленными злодействами русские в отместку уничтожают всю его дивизию. ДО ПОСЛЕДНЕГО ЧЕЛОВЕКА! И сейчас чувство опасности, которое со временем появляется у каждого хорошего солдата, желающего выжить в этой бойне, просто кричало о неизбежности такого исхода.

Зейдлиц ещe раз осмотрел окраины польской столицы, оборудованные русскими для обороны. Где-то в глубине их позиций взметались фонтаны огня и пыли, наверное, окруженный гарнизон Варшавы выполнял приказ Манштейна о прорыве навстречу его дивизии. А может русские приступили к окончательному уничтожению остатков немецких частей и их польских союзников. Генерал усмехнулся - сыр выполнил свою роль и может быть съеден! Глупая мышь прибежала на его запах и сейчас вокруг неe смыкается железный капкан.

Генералу было жаль остатки гарнизона, но ещe больше он жалел солдат своей дивизии. Можно, конечно, пробить коридор в русском кольце окружения. Но какой в этом смысл? Добавить подчинeнные ему части к окруженцам! То-то русские генералы будут рады! Сомкнут колечко заново, да покрепче, и отправятся на запад, оставив их тут дохнуть под огнeм артиллерии и бомбами, которые они, судя по Ковно, жалеть не собираются. То, что гарнизон Варшавы всe это время держался - было не столько заслугой его доблести и храбрости, сколь хитрым планом большевиков. Их корпус принeс бы намного больше пользы в траншеях укрепрайона под Лодзью, для обороны которого первоначально и предназначался. Там даже "местные ополчения" смогли бы противостоять если не танкам, то хотя бы пехоте. А их кинули в открытое поле - и что творится на его флангах известно только господу богу и его ангелам. А лучше всего это известно "большевистскому чeрту", который ему противостоит. А ещe, как ему хочется верить, его разведчикам.

Генерал повернулся к подходящeму командиру разведки дивизии.

- Ну что, гауптман, мышеловка захлопнулась?

- Так точно, господин генерал, на всех направлениях мои разведчики наталкивались на конные разъезды русских.

Кто-то из молодых офицеров захихикал при упоминании конницы. В ответ на их веселье майор из оперативного отдела штаба дивизии, хорошо помнивший ещe ту, "великую", войну пробурчал, что смеяться над кавалерией может только тот, кто не бывал под еe ударами. Генерал был совершенно согласен с ним. Тем более, что в русской кавалерийской дивизии, если, конечно, это не суррогат военного времени, должен быть танковый полк. Пусть из лeгких танков, но его тылам хватит и атаки лeгких Т-26, а тем более быстроходных БТ. Вся его артиллерия на переднем крае. И снять еe оттуда невозможно.

Зейдлиц задумался. Около двух дивизий немецких солдат, находящихся в котле, после продолжительных боeв больше, попросту, не наберeтся, не стоят такой жертвы, как его Первая дивизия с частями усиления. Конечно там ещe, по крайней мере, в три раза больше поляков, выступивших на стороне Вермахта после приказа из Лондона, но их он в расчeт принимать не собирается. Верить столь неожиданному, к тому же столь несамостоятельному союзнику он не желает. Сегодня они пришли на помощь Германии только потому, что Черчилль, ещe опасающийся перейти в открытые союзники Рейха, велел всем своим сателлитам открыть войну против "советов". Вот отряды генерала Ровецкого и воюют вместе с доблестными частями Вермахта против "советов", как "более опасного врага", по утверждению главы Польского правительства Сикорского, кстати, тоже генерала. Но что придeт в голову "старому борову" Черчиллю завтра?

Прошло уже более месяца после того, как британцам был отправлен первый призыв о помощи. Зейдлиц знал о попытках верхушки Вермахта завязать переговоры с западным "противником", но Лондон до сих пор молчит. И будет молчать, пока не убедится, что война Германией проиграна окончательно и бесповоротно. Англосаксы не зря развязывали эту войну, а то, что это - их идея, Зейдлиц, проанализировав ход развития политических событий, не сомневался ни минуты.

Генерал повернулся к командиру танкового полка "корпусной группы", с недавних пор создавать танковые дивизии для Германии стало непозволительной роскошью. И так, ради создания новых танковых полков пришлось перебросить все панцеры, находящиеся в Рейхе или на Западном фронте. Командир, нужно признать, остатков танкового полка - от трeх полноценных батальонов осталось едва ли два, всe-таки русские не зря рыли свои траншеи, после прорыва каждого рубежа обороны приходилось спешно копать могилы для останков экипажей, рискнувших нарываться на трассеры бронебойных болванок или выстрелы бронебойщиков, постарался сосредоточить внимание на рельефе местности предполагаемого прорыва.