Василий Сахаров - Казачий край

- Да, - отвечаем мы все вместе.

- Раз так, то давайте знакомиться поближе. Времени у нас немного, а потому, без церемоний и кратко. Про меня вы все знаете, а я про вас, увы, пока нет. Давайте начнем с вас, - есаул посмотрел на крепкого и цыганистого хорунжего, который, как и я, был одет в кавказскую черкеску.

Тот, к кому он обратился, коротко кивнул, и сказал:

- Хорунжий Терского гвардейского дивизиона Афанасий Демушкин. Возвращался из госпиталя домой, пока застрял здесь. Готов крошить красных, где только прикажете, господин есаул.

Чернецов удовлетворенно моргнул веками и посмотрел на следующего казака. Этот так же, с ответом не замедлил:

- Сотник Кириллов, 44-й Донской полк, бежал из Каменской, где сейчас большевики гуляют. Хочу вернуться домой и поквитаться с ними за то, что они творят.

Третьим представился я:

- Подъесаул Черноморец, 1-й Кавказский полк, в Новочеркасске по воле случая, но против красных драться готов.

Четвертым был рослый и чрезвычайно мускулистый человек в рваной казачьей гимнастерке без погон. Он шагнул немного вперед и пробасил:

- Хорунжий 6-й Донской гвардейской батареи Сафонов. Бежал из станицы Урюпинской. К бою готов.

- Это у вас в батарее некто Подтелков служил, который сейчас в Каменской казаков баламутит?

- Да, мы с ним вместе служили. Знал бы, что он такой сволочью окажется, сам бы его придушил.

Следующим представился молодой и безусый пехотинец:

- Прапорщик Завьялов, 30-й Херсонский пехотный полк, из иногородних станицы Хомутовской. В первом же бою на Рижском направлении был ранен и попал сюда. Что творилось на фронте, знаю не понаслышке, так что насмотрелся, а теперь такое повсюду. Готов воевать против всего этого анархического сброда, который на Дон идет, не жалея ни себя, ни врагов.

Последним из нас шестерых был полный пятидесятилетний мужчина в потертом английском френче и круглом пенсне, которое постоянно сползало ему на нос:

- Полковник Золовин, последняя должность заместитель интенданта 2-го армейского корпуса, ушел в отставку по состоянию здоровья в начале 17-го года. Могу и готов служить почти на любой должности, а надо, так и рядовым стрелком в строй встану.

- Господин полковник, может быть, вам в Добровольческую армию перейти? Там вам найдут более достойное применение и более подходящую должность, чем у нас.

- Нет, решение принято. Вчера я поверил вашим словам, а сегодня, отступать уже поздно.

- Ну, как знаете, - не стал спорить есаул и, раскинув на столе подробную карту Донского Войска со штемпелем Новочеркасского юнкерского училища, пригласил нас подойти поближе. Мы собрались вокруг стола, и он сказал: - Господа офицеры, атаман Каледин поставил перед нами трудновыполнимую задачу, но я уверен, что мы справимся. Завтра отряд выдвигается на Александровск-Грушевский, Сулин и Горную. Там стоят казаки 2-го, 8-го и 43-го Донских полков. Бой вряд ли случится, казаки этих полков воевать не хотят, а сопротивление будет оказано дальше, в районе Черевково и Зверево. Главная проблема, это то, что у нас может не хватить сил. Под моим началом всего сто пятьдесят бойцов, а надежды на наше храброе офицерство не много. Сейчас есть четыре взвода, - есаул усмехнулся, - 1-й из вольноопределяющихся, 2-й из казаков и студентов, 3-й кадетский и 4-й непромокаемый, сборный из всех слоев добровольческого движения. На этом все, и в моем отряде более никого, по крайней мере, пока, а у противника уже сегодня больше двух тысяч штыков и сабель при пулеметах и орудиях гвардейской артиллерии.

- А добровольцы? - спросил полковник Золовин.

- Если привлечь добровольцев, то бойня неизбежна. Против них, казаки встанут всей массой. Тогда, даже малейшего шанса на успех не будет. Все что мы можем у них получить, это юнкерскую батарею Миончинского или юнкеров Михайлово-Константиновской батареи. Возможно, что в наступлении примет участие одна из рот Офицерского батальона, но пока, это только предварительная договоренность.

- Так, а от нас что требуется, и почему вы нам все это рассказываете? - вопрос задал Сафонов.

- Все просто, господа офицеры. Сейчас, вы пойдете в город, и будете делать то, что уже вторые сутки подряд делают все остальные офицеры моего отряда, то есть, агитировать людей на вступление в партизанскую сотню Чернецова. Не знаю, получится ли у вас что-то, или нет, но если каждый из вас, приведет хотя бы по паре бойцов, то это будет просто замечательно. Я объяснил вам всю серьезность предстоящего нам дела, а вы думайте, как сделать так, чтобы наши шансы на победу, хоть на самую малость, но увеличились. Ходите по питейным заведениям, стучите в дома, навещайте знакомых и переманивайте бойцов из других отрядов. Люди не просто нужны, а необходимы. Выполняйте.

Вот так задача. Впервые передо мной подобная ставится. Что делать? Пойти по городу погулять, а потом сказать, что у меня ничего не вышло? Нет, приказ даден, и нужно постараться его исполнить. Задача, хоть и необычная, но простая и ясная - найти бойцов, а чтобы ее выполнить, надо двигаться и не стоять на месте.

Я вернулся в казарму и, пока одевался, услышал знаменитую песню Чернецовского отряда, переделанную на мотив "Журавля". Собравшиеся в углу вчерашние семинаристы, стоя над разобранным ручным пулеметом системы "Кольта", пели куплет за куплетом, а такие же, как и они, подростки из новобранцев, подпевали. Текст был несколько нескладен, но интересен, а сама песня исполнялась так душевно, что просто заслушаешься.

- Наш полковник Чернецов, удалец из удальцов! - мелодично и слаженно выводили три сильных голоса.

- Журавель, мой журавель, журавушка молодой... - подхватывал десяток новобранцев.

- От Ростова до Козлова, гремит слава Чернецова!

- Журавель, мой журавель, журавушка молодой...

- А кто первые бойцы - Чернецовцы-молодцы!

- Журавель, мой журавель, журавушка молодой...

- Чернецовский пулемёт, Красну гвардию метет.

- Журавель, мой журавель, журавушка молодой...

- Вечно с пьяной головой - это Лазарев лихой.

- Журавель, мой журавель, журавушка молодой...

- Выпил бочку и не пьян, Чернецовский партизан!

- Журавель, мой журавель, журавушка молодой...

Хорошая песня, бодрая, я послушал, хмыкнул и направился в конюшню. Здесь заседлал своего жеребчика, выехал на улицу, и направился к штабу Добровольческой армии. Вчера я узнал, что здесь формирует свой отряд кубанский сотник Греков, которого за раннюю седину прозвали Белым Дьяволом. Впрочем, не только за седину, но и за его жестокость к врагам, любым, что германцам, что красным, без разницы. Как говорится, сами мы не местные, а коль так, то первыми у кого надо искать помощи, это земляки.