Василий Сахаров - Казачий край

6) Антанта становится гарантом прекращения войны между "белыми" и "красными" армиями.

7) После отступления "белых" армий на исходные рубежи, существующие власти сохраняются в завоеванных ими границах.

8) Объявляется взаимная амнистия и проводится всеобщая демобилизация военных сил".

Прочитав этот лист бумаги, я мысленно присвистнул и, посмотрев на Слащева, произнес:

- Вон оно как...

- Именно так, Константин Георгиевич, и на фальшивку, этот лист черновика, порывом ветра под стол занесенный, не похож. Жаль, что это не официальный документ, но наше высшее командное и политическое руководство, в любом случае, вскоре будет о нем извещено. Поэтому, не взирая ни на что, надо взять Москву раньше, чем большевики с англичанами окончательно договорятся.

Примороженная известково-кирпичная пыль. Легкий и морозный ветерок. Гарь. Густой жирный дым с примесью запахов горящей человеческой плоти. Где-то в районе Спасской башни все еще идет отчаянная перестрелка. Разбитый булыжник мостовой. Искореженные памятники старины и раскуроченные церкви. Мусор на улицах и кругом, куда ни посмотри, полнейшая разруха. На окраине радостно звонят церковные колокола, а на соседней улице лихо наяривает задорную и резвую плясовую гармошка.

Пожалуй, именно такой я запомню освобожденную от большевиков Москву, в боях, за которую потерял половину своей бригады. Да, наши войска все же взяли древнюю столицу нашей Родины, и случилось это вечером 26-го декабря 1918-го года, конечно же, по старому стилю. Бои были страшными, и не раз случалось так, что исход какой-то незначительной схватки мог решить судьбу всей битвы, и в такие моменты доходило до того, что в строй батальонов становились генералы и полковники, которые поднимали своих бойцов в очередную штыковую атаку и очищали от красных еще одну улицу.

Наверное, позже, лет через десять, про освобождение столицы будет написано множество книг и грамотных статей. Одни из них будут разбором стратегии и тактики, другие чистой беллетристикой, и юноши будут вчитываться в строки и ставить себя на наше место, но все это будет потом. Сейчас, все выжившие казаки Особой Кавказской бригады просто устали и нам требовался элементарный отдых.

Наконец, нами была найдена чудом, уцелевшая недалеко от центра города постройка, какой-то амбар на заднем дворе большого купеческого дома, в котором местные жители тушили пожар. Штаб моей бригады расположился на постой. Появилось несколько переносных печей, и вскоре, завернувшись в огромный тулуп, я прилег подле одной из них, и попытался заснуть. Однако этого у меня не получалось. Только закрою глаза, как сразу памороки какие-то, лица убитых, взрывы и кровавые ручьи на узких улочках Замоскворечья. В который уже раз за минувший день, я начал вспоминать последние пять дней своей жизни и штурм столицы.

После Орла Слащев направил все свои силы в наступление на Тулу, и 4-го декабря город был взят. Дальше были ожесточенные бои за Каширу и Подольск, и к столице мы подошли только утром 20-го числа. Дело оставалось за малым, отбить у большевиков и их наемной сволочи Москву, но сделать это было совсем не просто. Нас было не так уж и много, и мы были истомлены зимой, длинной дорогой, недостатком припасов и жаркими боями за каждое село на пути к нашей цели.

Всего, под командованием Якова Александровича оказалось восемь тысяч добровольцев, две тысячи моих казаков, пять тысяч бывших красных солдат, готовых разбежаться при первом же удобном случае, и передовая группа конницы Мамантова, еще две с половиной тысячи казаков под началом полковника Власова. При нас имелось тридцать два полевых орудия и семьдесят пулеметов. Где находятся остальные наши войска, мы могли только догадываться, поскольку связь была отлажена просто отвратительно, и на дорогах сидели красные снайпера из латышей, которые отстреливали каждого одинокого посыльного. Дроздовский вместе с донской пехотой застрял где-то на подходе, конницу во главе с Мамантовым, непонятно как занесло аж под Орехово-Зуево, Келлер со своими украинскими добровольцами запаздывал, а на Покровского, который по слухам, вел ожесточенное сражение с наступающими от Симбирска красногвардейцами, расчета изначально не было.

Против нас в Москве стояли почти семьдесят тысяч красных войск, все, что товарищи Ленин и Бронштейн смогли собрать. В большинстве своем, конечно, это были самые обычные рабочие столичных заводов и мобилизованные, но помимо них здесь же находились и все красные гвардейцы: интернационалисты, фанатики из коммунистов, а так же бундовцы и боевые отряды организации "Поалей-Цион". Командовали всей этой разношерстной массой красногадов, военспецы, бывшие генералы царской армии Новицкий и Бонч-Бруевич.

Возможно, мы бы приступили к сосредоточению основных сил, и в наступление перешли не сразу, но, как это часто случается, не все зависит от нас. В середине декабря по предложению американского президента Вильсона, при содействии английского премьера Ллойд-Джорджа и тихое сопение недовольного француза Клемансо, Антанта передала в радиоэфир сообщение о том, что необходимо как можно скорее прекратить Гражданскую войну в России. Для этого всем представителям противоборствующих сторон требовалось явиться на переговоры по мирному урегулированию, которые должны были состояться на Принцевых островах в Мраморном море. Сообщение было передано в ультимативной форме и на раздумья, большевикам и нам давалось время до 1-го января 1919-го года.

Великобритания сделала выбор, на чьей она стороне в нашей Гражданской войне, и "империя над которой никогда не заходит солнце", поставила не на нас, а на сговорчивого Владимира Ильича. Как говорил Ллойд Джордж: "Традиции и жизненные интересы Англии требуют разрушения Российской империи, чтобы обезопасить английское господство в Индии и реализовать английские интересы в Закавказье и передней Азии". Теперь эти слова стали руководством к действию всем правительствам Антанты, и вот их первый шаг, ультиматум, по истечении которого мы должны ожидать как минимум экономической блокады, а как максимум, полноценной интервенции.

После этого широко разошедшегося по миру радиобращения, большевики приободрились и решили держаться за Москву всеми возможными силами и средствами, да не просто так, а истребляя священнослужителей и все местное население из тех, кто не казался им классово близким элементом. Что тут скажешь, фанатикам, которые мечтали о мировой революции, на Россию, и ее граждан, было плевать. Для них это всего лишь, временная остановка на длинном пути, и пойти на уступки Антанте зазорным и убыточным для себя они не считали.