Фрыц Айзенштайн - АТЫН

Как обычно, на следующий день мы никуда не выехали. Это просто меня выбешивало. Я ходил по стойбищу и на всех рычал, пинал, но понимания ни у кого не встретил. На меня смотрели, как на больного заразной болезнью, прятались по углам и вообще всячески саботировали мои добрые начинания. И Сайнара! Теперь и это, которое хрен редьки не слаще. Сайнара, после промывания психических энергий Ичилом, этих самых, от хуэйинь до байхуэй через чжуньвань, превратилась из фурии в чистый мармелад. Розовый такой, полупрозрачный и приторно-сладкий. По мне так чистка чакр и единение с Мировым Эфиром в целом благотворно подействовало на неё, но работать стало совершенно невозможно. Она ходила за мной хвостиком и заглядывала в глаза. Я уже было собрался кого-нибудь застрелить, но от трагедии всех спасли Улбахай с Талгатом. Сидят, шайтан их разбери, возле костра, разговоры свои степняцкие разговаривают! Неспешно! Как и полагается уважаемым людям! Кумыс пьют! И, главное, с ними уста Хайсэр. Когда успел он просочиться к нам, я не заметил. Но и не мудрено, вчера был такой кавардак, что непонятно вообще, как нас не ограбили.

— О, мастер Хайсэр! Ты прибыл в наши скорбные палестины? Был ли благополучным твой путь?

— Здравствуй, тойон Магеллан. Всё хорошо. Я уехал из города по твоему приглашению. Нам надо поговорить про разное.

— Так, господа! Поговорим, когда приедем на Пять Пальцев. Враг не дремлет, сложная международная обстановка, наймиты коммунаров хотят разрушить наш традиционный уклад. На границах неспокойно, а нам надо приготовиться к тяготам войны. Хватит чесать языками. Улбахай! У нас всё готово, чтобы завтра тронуться в путь?

— У старика Улбахая всё готово, — ответил мне старик, — не переживай, с рассветом тронемся в путь.

— Ладно. Давай сверим твои списки, что мы с собой берём. Мастер Хайсэр, ты тоже едешь с нами. Талгат, зайди попозже ко мне в юрту, я тебе кое-что отдам.

Мы с караванщиком прошлись по его дощечкам и узелкам. Всё верно. Цемент, еда, вода, уголь, инструмент, юрты. Вроде ничего не забыли. Еще, как оказалось, старик прихватил из города мастера по строительству. Совершенно резонно предположив, раз мы берем цемент, то и кто-то должен им заниматься. Очень хорошо. Я тоже не сторукий Шива.

Дальше я ушел к своим девочкам. Верная четвёрка засобиралась тоже со мной. Ну не хотят девушки сидеть на месте. Какие-то они совсем не степнячки. Я не возражал. Такую суету лучше держать рядом с собой, пока чего-нибудь не учудили. Дальше пошел к эбэ и Таламату. Объявил свою волю. Эбэ опять остаётся за старшую, а Таламат за старшего. Оставил ему телефон и сказал, что караван после разгрузки вернётся, надо будет снова его снаряжать, по тем спискам, что я скажу ему по телефону. Если какие проблемы у них будут в стойбище, пусть немедля звонит мне. Вернулся к себе, отдал Талгату телефон, объяснил, как пользоваться. Сказал что, возможно, позвонит Улахан Бабай Тойон и чтобы он не пугался. Отправил его готовиться в дорогу, а сам в юрте решил успокоить Сайнару, девочка устала за мной бегать. Всё, кажется на сегодня.

Мне уже здесь ничего не надо, правильно аргументированное хозяйство уже не нуждается в подпорках, да и буколическое единение с природой уже начинает надоедать. Пастушки и пейзанки – это очень хорошо, но начинает появляться оскомина. Еще немного и я потону в этой трясине, соглашусь с тем, что жизнь кочевника легка и приятна, знай, паси овец и тискай девок. Покроюсь плесенью, зарасту мхом. А меня ждут великие дела, долгая дорога домой, неисследованные земли и вообще есть чем заняться.

На рассвете наш караван тронулся в путь, длинной змеёй выполз из кочевья. Глухо бряцают ботала на шеях верблюдов, скрипят колёса телег, на длинном шесте развеваются мои трусы. Пыль столбом, и все видят, что тойон рода Белого Ворона кочует.

Перемещение с места на место по степным просторам – это уже не ново. Это уже где-то утомительно и ничего нового с точки зрения познания мира, данного нам в ощущениях, нет. Антон Палыч [39] Чехов А.П. "Степь" в своей книжке всё подробно написал, более занудного произведения у него нет, и в этом смысле не добавить, ни убавить. Ну, если только приписать на полях "Тиха украинская ночь и редкая птица". Так, в общем, и всё. На пятые сутки мы начали приближаться к месту моего пленения и на далёком горизонте в дымке проявились вершины столбов. Пять Пальцев. У меня даже в недрах груди зашевелилось нечто вроде ностальгии. Ну как же? Первые зуботычины, первые женщины, первые надежды нового мира. Расслабляться было, однако, ещё рано. Меня терзали всевозможные параноидальные настроения, разной степени воспалённности. Я махнул рукой Талгату.

— Талгат, надо по пять человек отослать вперед, охватом справа и слева, посмотреть, нет ли там каких-нибудь неприятностей.

— Да, сейчас пойдем вперёд, проверим.

Мы рванули в горку, я с Талгатом по центру, а пятерки бойцов, соответственно, по сторонам. Пистолетик свой я приготовил, и скакал чуть правее и сзади Талгата. Но ничего страшенного не случилось. Возле источника всё оставалось так же, как и во время нашего отъезда. Никаких новых следов. Я, в темпе проверив входы-выходы возле аула, спешился.

— Ну что, Талгат. Вот наше новое место жительства.

— Зачем тебе здесь? Разве на Ыныыр Хая плохо? Тут воды почти нет. Пасти негде.

— Надо, Талгат, надо. Во-первых, мы должны узнать, почему сюда так стремились коммунары. А во-вторых, вода у нас будет, и, следовательно, всё остальное.

Дальше я ему ничего не стал объяснять. Не его это дело. К тому же, к источнику уже приближался наш караван.

Суета, шум и гомон, извечное начало устройства народа на новом месте. Пришлось мне маленько поорать – лошади и верблюды ломанулись к воде, а мне навоз и конская моча в бассейне совершенно не нужны. Всех разогнать по избам, чтобы не создавали ненужной суеты, кузнеца – в кузню, я со своим выводком – в дом местного старосты, или бая, как кому будет угодно, в общем, кое-как растолкались. Некоторые, не будем показывать пальцем, дикари, как есть дикари. Ни в жисть им не быть цивилизованным народом. Вместо того чтобы разместиться в домах – ставят юрты и нивкакую. Ну и фиг с ними.

Мы с Сайнарой и прислугой быстро распаковались и разложились, а я сразу же ломанулся проверить, где моя водочка, мои стратегические запасы. Все на месте, никто не покусился. Пока девки вычищали и вымывали дом от столетней пыли, я решил обозреть окрестности. Прошлый раз это всё было на бегу, все в суете, так что я о нашем новом пристанище имею самое общее представление. Приятное и, в общем-то, ожидаемое изменение было то, что по склонам холма начала пробиваться трава. Вода всё-таки не исчезала в прорве, а где-то у подножия холма просачивалась. В то место сразу отогнали лошадей. Близился вечер и народ потихоньку начал кучковаться возле бассейна, и я решил пока что вести колхозный образ жизни: женщины готовят еду сразу на всех, соответственно, остальные занимаются хозяйством.