Фрыц Айзенштайн - АТЫН

— У кого ты учишься? Я тоже хочу поучиться, — решил я, наконец, заняться и собственным образованием.

— У шаманов знания. В основном, у белых. Чёрные всё с духами разговаривают, но тоже учат всякому. Есть еще мудрецы сецен, но их мало. Зачем тебе учиться, ты и так умный.

— Ученье свет, а неучёных тьма, — разродился я банальностью, — расскажешь мне про закон Отца-основателя, да пребудет с ним слава, а я научу тебя Дао Любви, — я и тут не удержался, учёба обещала быть восхитительной.

— Твоё слово против моего слова! — объявила Сайнара окончательный вердикт.

Если девка такая любопытная и действительно тянется к знаниям, придётся научить её русскому языку. Насчёт умножения ненужных сущностей я тоже задумывался, но всё рано, по большому счёту, делать нечего. Да и на архаичной версии монголо-татарского много не растолкуешь, да и сам подучу, проникнусь, так сказать, местным мировоззрением. У ведь нас мозги устроены в противофазе. Для них налёт с ограблением – развлекуха, а для меня – разбой. Зато для меня словесные выпады – как божья роса, а они заводятся с полоборота и на нож бросаются. Ладно, жизнь покажет, что к чему. Но учёба так толком и не началась. Сайнара меня поцеловала и соскочила с повозки. Хрен поймёшь этих женщин.

К вечеру мы доехали к крупному аулу, где и расположились в гостях у настоящего бая этого улуса. Нас встретил проводил и расположил у себя сам насяльник, этакий шустрый колобок с круглым улыбающимся лицом. Мне он сразу понравился, потому что радость его совершенно искренняя, это видно сразу, а не вынужденное заискивание перед высокопоставленными гостями. Дом у него оказался побогаче, чем у некоторых, но именно побогаче, а не блистает роскошью. Это непонятное явление мне еще следовало обсудить с моими учителями, до которых я так и не добрался. Одни благие намерения. На ужин хозяин пригласил Талгата, меня и Сайнару, а от местных были Мастер Воды и Мастер Земли, как нам представил хозяин этих людей. Тоже явление для меня новое, трудно с ходу понять, что может мастерить мастер воды. Опять я в пролёте, совершенно не знаю местных реалий. Но походу беседы много стало ясным, Мастер Воды ведает состоянием водоёмов, воды и поливом земель, что в сельском хозяйстве можно сказать, одно из основополагающих моментов, Мастер Земли же, соответственно, отвечал за состоянием земли, правильностью очередности посевов и всякой такой ботвой. Может, по объему полномочий и поважнее бая будут. Мне, конечно же, был во много неясен статус самой земли – в чьей она собственности, а вот прям сейчас спрашивать было неудобно. Но сегодня речь шла не о благополучии земель, а как раз наоборот. Оба Мастера начали жаловаться на то, что на некоторых полях после вполне удачных лет, урожая не было вообще, в почве начали гнить всякие корнеплоды, а у пшеницы загнивать корни. Примерно в это же время зацвели пруды, причем с небывалой силой, и началась гибель рыбы. Они связывали это в тем, что часть крестьян начала рассыпать на полях какие-то порошки, что поначалу вызвало небывалый подъем урожайности. Все даже обрадовались такому радикальному способу облегчить себе жизнь, тем более, что денег за это продавцы чудесных порошков почти и не просили – только лишь половину прироста урожая. Но потом все пошло наперекосяк и начались проблемы. Я тут же спросил, а далеко ли от их селения Ус Хатын? На что мне ответили, что нет, недалеко, как раз через речку, в двух днях пути, ежели напрямик, а если через мосты – то в четырёх. Я попросил, чтобы мне завтра показали это порошок, я посмотрю, что можно сделать, типа я специалист в области агрохимии и мне открыты все тайны вершков и корешков. Хотя и так было понятно, все признаки азотного отравления почвы налицо. Но надо убедиться, чем же потравили почву. Потом разговор перешел в область абстрактного – как воспитывать детей в благонравии к отеческим наставлениям, я уже этого не вынес.

С утра меня Ичил застал за важным мужчинским делом – за бритьём. Он долго смотрел, как я корячился с едва тёплой водой, и даже не поинтересовался моим офигенским лезвием. Зато спросил:

— Это что? — указывая на баллончик с пеной.

— Это мыльная пена для бритья.

— Угу.

Повертел баллончик в руках, и спросил:

— Кто делал? Какой мастер? Почему я не видел ни у кого?

— Потому что это не мастер делал. Это… сделано на заводе.

Я опасался каких-нибудь вопросов о существе таинственных заводов, но ход мыслей в голове у Ичила никак невозможно было предугадать.

— Ты каждый день бреешься?

— Ну да. Иногда через день.

— Угу.

Он впал в некоторую задумчивость, похоже, его пронзила какая-то идея.

— А хочешь, я из этого, — он кивнул на баллончик, — сделаю мазь, от которой волосы расти не будут?

Я такого вопроса просто не ожидал, и замер с мылом на щеках и бритвой в руках.

— Это ты серьёзно? Чтобы помазаться и потом не бриться совсем?

— Да. Вот подумал, увидел это мыло и понял, что если сделать кое-что, то так и будет.

Если он и вправду это сможет, я отолью его бронзовый бюст и поставлю на родине. Эпиляция – это мечта всех мужчин. Поскольку время поговорить с Ичилом о разных колдовских его умениях и их использованию на нужды народного хозяйства уже настало, то так ему и сказал:

— Хорошо. Заодно и мне покажешь, как надо делать. Может и у меня что получится. Давай чуть позже – с утра пойдём смотреть на всякие порошки, которыми землю отравили.

— Я тоже с тобой пойду, — сказал Ичила, — а потом займёмся.

После завтрака за мной уже прислали гонца, с просьбой прибыть на экспертизу. Мы двинулись целой делегацией, бай, Сайнара, Ичил, пять охранников. За аулом, километрах в трех, возле сарая на краю поля нас ждали оба Мастера и крестьяне. Я сразу взял быка за рога:

— Здравствуйте, уважаемые. Показывайте, где те порошки, порождение шайтана, вводящие в искус бедных неграмотных крестьян.

Мне открыли сарай. В корзинах лежали комки сероватого цвета.

Я попросил развести костёр, пожарче, и принести мне или лопату или пластину металла. Ичил тем временем потёр порошки между пальцев и что-то бормотал себе под нос. Наконец развели костёр и принесли какой-то поднос. Я раскалил его на огне и насыпал первый порошок. Завоняло палёной резиной, понятно это суперфосфат. Второй – расплавился и пошел пеной. Я кинул в него щепку, она быстро сгорела синеватым огнём. Селитра калиевая. Что ж. Скоро повстречаем порох.

Ичил вообще ходит тут с загадочным видом, похоже его терзают мысли, как приспособить эти знания в его шаманских делах. Я объяснил высокому собранию, что лень – мать всех пороков, это, во-первых. Во-вторых, яд и лекарство – это одно и то же, только дозы разные. Ичил мне поддакивал. Потом прочитал лекцию о химических удобрениях для начальной школы на уроке природоведения и посоветовал не надеяться на дядю, навоз – вот лучшее удобрение, а искать себе легкие путь – верный способ испортить карму. А водоёмы зацвели – это я уже обращался к мастеру Воды, потому что вот эта гадость попала в них и вызвала буйный рост водорослей, заодно потравила рыбу. Техника в руках дикаря – металлолом, а удобрения – оружие массового уничтожения. Так что будет хорошо, что вы у крестьян изымите все белые порошки и отправите мне в Ыныыр Хая, а я там помолюсь своим духам и они примут у меня товар на утилизацию. Я при этом думал о том, что на Марсе, в смысле в районе Пяти Пальцев, яблони без удобрений цвести не будут. Еще бы ограбить склады на Ус Хатыне и всё было бы отлично. На том и расстались. Сайнара молчала всё это время, потом сказала: