Александр Афанасьев - Предчувствие беды

Они встретились у самого пруда, у старого фонаря. Два человека, оба неприметные, скромно одетые, старающиеся не привлекать внимания. Оба с охраной – в Париже было неспокойно, орудовала Аксьон Директ, прямое действие, организация студентов-леваков, практикующая политический террор. Неспокойно было везде – в ФРГ орудовали недобитки из группы Баадер-Майнхоф, Италия шаталась под ударами Красных Бригад – они были настолько сильны, что в НАТО реально рассматривался вариант ввода войск в Италию с целью спасения страны от коммунистической пучины. Чем-то недобрым веяло в воздухе – может быть проигрышем? США ушли из Вьетнама, армия их разложилась настолько что была по сути небоеспособна. Хельсинский заключительный акт установил нерушимость границ в Европе – тем самым признавалось что пол Европы оккупировано красными. Москва готовилась к Олимпиаде. Во Франции террор приобрел свои, жуткие и в то же время красивые черты – среди террористов было много красивых девушек-студенток, они подходили к жертве, дарили букет цветов, а потом стреляли из пистолета в упор…

Вот в такой вот обстановке и встретились полковник граф Александр де Маранш, директор СДКЕ и барон Ги де Ротшильд, глава небольшой и внешне убыточной банковской структуры, а на самом деле – один из самых могущественных и влиятельных людей во всем мире, представитель знаменитой династии Ротшильдов, как и век назад дергающей за ниточки, находясь при этом в тени. Последним из политических деятелей Франции кто познал силу закулисья был генерал де Голль которого закулисье отстранило от власти и свело в могилу.

– Доброго дня, сир… – начал де Маранш, обращаясь к Ротшильду, как аристократ к аристократу. Хотя Ротшильд потомственным аристократом не был, и приставку "де-" к своей фамилии получил в результате брачного союза по расчету, заключенного одним из его пронырливых предков, все равно с кем с кем – а с бароном де Ротшильдом следовало обращаться со всем уважением.

– Доброго дня… – барон де Ротшильд кормил вездесущих парижских голубей, купив большой пакет корма он бросал крошки на дорогу и наблюдал, как птицы дерутся за них – рад видеть вас в добром здравии, граф. Вы нам еще долго будете нужны в добром, самом добром здравии…

Барон де Ротшильд не любил долгих вступлений…

– Я рад что кому то еще нужен – ответил де Маранш – мои сотрудники думаю были бы рады, если бы в один прекрасный день я просто исчез с лица земли.

– Как бы то ни было у каждого свой крест – философски заметил де Ротшильд – у вас он не самый тяжелый. Если сравнить с тем крестом, что в данный момент вынужден тащить на своих плечах некий адмирал Тернер.. Думаю, он с радостью бы поменялся местами с вами, уважаемый граф.

– Да уж… Адмиралу Тернеру и в самом деле не позавидуешь…

Граф де Маранш и адмирал Стенсфилд Тернер, нынешний директор ЦРУ придерживались совершенно противоположных взглядов на жизнь и на разведку. В конце семидесятых, после грязи и позора Вьетнама, после еще нескольких скандалов озверевшая пресса добилась своего – втоптала ЦРУ в грязь и ослабила его. И в Сенате и в Конгрессе были созданы комитеты по разведке, американские законодатели вызывали кого считали нужным и требовали раскрыть совершенно секретную информацию. Тех, кто отказывался увольняли, отдавали под суд, сажали – за ложь в Конгрессе и за отказ давать показания была предусмотрена уголовная ответственность. Был случай, когда директор одного из департаментов ЦРУ отказался отвечать на вопросы обнаглевших конгрессменов, его сняли с должности и отдали под суд. Судья приговорил его к штрафу четыре тысячи долларов и полгода тюремного заключения условно – но в тот же день в одном из клубов в предместьях Вашингтона состоялось чествование осужденного и двести бывших и действующих разведчиков пустили шляпу по кругу чтобы собрать деньги для уплаты штрафа. Собрали, естественно. И естественно над всем этим непотребством хохотал полковник КГБ Дмитрий Иванович Якушкин, главный резидент КГБ СССР в Вашингтоне, чьи люди легко и непринужденно покупали стенограммы с заседаний "шпионских" комиссий из Капитолия, на которых в том числе и имена действующих агентов назывались***.

Да еще и президент Катер провозгласил официальным кредо администрации политическую благопристойность и отныне кто бы на чем не попался – никому поддержки не оказывали. Под суд – значит под суд.

И поэтому адмирал Стэн Тернер, в отличие от графа де Маранша, не раз говаривавшего "Высокоточный агент куда лучше высокоточной ракеты", предпочитал больше времени и сил уделять шпионской технике. Меньше проблем и больше денег из бюджета. Агентурная же сеть сократилась как минимум вдвое, а в центральной штаб-квартире в Лэнгли процветало безделье и пьянство****…

– Вам известно, что происходит в Афганистане, граф?

Де Маранш, человек опытный, прошедший войну, понял, что вопрос этот задан не просто так…

– Мельком, сир. Этот регион не входит в сферу приоритетных интересов Франции. Вы же знаете наше основное направление деятельности – Полинезия, франкоязычная Африка, Ближний Восток…

– Франкоязычная Канада… – непринужденно подхватил барон

Де Маранш скривился

– Право, не стоит об этом…

– Вы правы, сударь, не стоит – охотно согласился де Ротшильд – а вот на Афганистан бы я обратил самое пристальное внимание…

Если барон Ги де Ротшильд что-то говорит вам – лучше это запомнить и принять к сведению. А еще лучше – к исполнению. Поэтому полковник де Маранш выдержал приличествующую случаю паузу и кивнул. Отныне Афганистан и все что там происходит будет пользоваться самым пристальным вниманием французской разведки и ее главы…

По-разному сложатся судьбы участников этой встречи. Через два года к власти во Франции придет социалистическое правительство Франсуа Миттерана, банк Ротшильдов будет национализирован. Сам Ги де Ротшильд громогласно объявит, что бежит из страны, как он это сделал во времена Виши – и на самом деле убежит, унося в клюве сто шестьдесят миллионов долларов, которое правительство Франции выплатит ему за национализированный банк. А правительственные аудиторы, придя в банк Ротшильдов, не обнаружат там ничего кроме долгов…

Гримаса судьбы – но барон де Ротшильд скончается в 2007 году, на девяносто девятом году жизни, на одиннадцать лет пережив годящегося ему в сыновья де Маранша. Может, это работа в разведке так плохо влияет на здоровье?

Сам же де Маранш станет одним из приводных ремней войны в Афганистане. Придя к власти, социалисты первым делом уволят де Маранша и разгромят французскую разведку, полностью сменив штатную структуру, и поставят во главе новой разведывательной службы Пьера Мариона, бывшего директора аэропорта Орли. Но очень скоро одумаются – ни одна власть, ни капиталистическая, ни социалистическая не может существовать без разведки. И начнут укреплять порушенное.