Константин Калбанов - Рыцарь - Степь

Андрей невольно прислушался к своим ощущениям и неожиданно для себя сделал вывод, что ни трудный переход, ни бессонная ночь не смогли притупить его желания. По всему выходило, что он далеко не прочь продолжить их недавнее приключение.

— Анна, — начал он шутливым официальным тоном, — прелюбодействовать средь бела дня, это большой грех.

— Согласна, — вздохнула женщина. — Но еще больший грех отпускать от себя не удовлетворенного мужчину.

— Так ты только хочешь исполнить супружеский долг, — разочарованно протянул он.

— Конечно. А ты что подумал? — Пряча лукавый взгляд поддержала она его игру.

— Ну тогда простите сударыня, я вынужден напомнить вам, что солнце уже встало и мне надлежит заняться делами. — Он отвернулся и сделал пару шагов по направлении к двери, но был остановлен возмущенным голосом жены.

— Сэр. А как же вы?

— Что, я?

— Вы разве не хотите исполнить свой супружеский долг.

— Но…

— Ни каких но, сэр. Извольте не отлынивать.

Через пару часов они все же смогли спуститься в гостиную, где их встретила лукавым взглядом Элли. Стол был уже накрыт, не хватало только горячего и хозяев, чтобы священодейство под названием завтрак, все же состоялось.

Встретившись взглядом со служанкой, Андрей шутливо нахохлился и с вызовом выпалил.

— Что?

— Ничего, сэр.

— Так таки и ничего?

— Нет, сэр.

— Ну и все.

— Да, сэр.

— Что, да, сэр?

— Прикажите накрывать?

— Давай, я сейчас быка съем.

— Слушаюсь, — Элли мышкой юркнула на кухню, но все же не справилась с собой и не успев закрыть за собой дверь прыснула безудержным смехом. Андрей задорно улыбаясь обернулся к жене и нарочито строго взглянув в ее смеющиеся глаза вновь оседлал своего конька.

— Что?

— Да ничего, сэр, — с нарочитой серьезностью подобно Элли проговорила Анна.

— Вы что, сговорились?

— А чего тут сговариваться, если ты так уморительно себя ведешь, — не выдержав прыснула смехом его жена.

— Ну, уже и подурачиться нельзя. А может я счастлив.

— И слава Создателю, что это так.

— Кстати ты заметила, круги под глазами у Элли. Видать тоже не выспалась. Но вид довольный.

— Андрэ, — с укоризной, заливаясь краской и воровато взглянув на дверь кухни, проговорила Анна.

— Все, все. Буду серьезным.

Как падре Патрик умудрялся подбирать момент, было просто загадкой, но едва завтрак был накрыт, как он был уже тут как тут. Элли привычно, сноровисто сервировала дополнительный прибор и падре, по давно заведенной традиции присоединился к их завтраку.

Однако традиция была нарушена несвоевременным появлением инквизитора. Святоша вошел по хозяйски и с нарочитым смирением служителя господа застыл перед сидевшими за столом.

— Брат Горонфло, доброе утро. Не присоединитесь ли к нашей скромной трапезе, — как не раздражал его вид инквизитора, Андрей все же решил проявить любезность.

— Доброе утро сын мой. Благодарю, но я уже завтракал. Меня привели к вам не отложные дела.

— Что же, пройдемте в мой кабинет.

Пожелав остающимся приятного аппетита, Андрей решительным шагом направился к лестнице, приглашая инквизитора следовать за ним.

— Я слушаю вас, брат Горонфло, — едва закрылась за ним дверь кабинета, взял он быка за рога.

— Сэр Андрэ, я получил весть о том, что вы покинули крепость на границе со степью месяц назад, но вернулись вы только вчера. Чем вызвана такая задержка в пути, — хотя в голосе инквизитора и звучали старательно изображаемые интонации смирения, подобающие слуге Господа, но сам вопрос прозвучал так словно лицо начальствующее требовало отчета от лица подчиненного.

— Мы двигались не торопясь, предаваясь кутежам и пьянству, отмечая свое возвращение. Грех конечно. Но…

— Так долго?

— А что, мы должны были прибыть к какому то сроку.

— Нет. Но все же месяц…

— Ну и что.

— Этот путь, для всадников не должен был превысить недели.

— Мы не спешили.

— А каким путем вы двигались, где особенно долго задерживались?

— Я что-то не понимаю, о чем идет речь. Вы что же требуете от меня чтобы я предоставил вам отчет о своих действиях?

— Помилуй бог, сын мой. Я просто интересуюсь.

— Вы приходите ко мне домой, отрываете меня от завтрака, заявляя, что явились по срочному делу, а вас интересует всего лишь то, где я пропадал месяц. Подождите брат Горонфло, — резко вскинув руку и пресекая попытку инквизитора заговорить раздраженно бросил Андрей. — Начнем с того, что я и мои люди честно и полностью отслужили положенный срок под сенью креста нашей Святой Матери Церкви. Смею вас заверить, отслужили честно и настолько хорошо, что все пограничье по сей день восхваляет нашу службу. Трибунал Святой инквизиции по косточкам разобрал то как мы несли службу на границе и признал нашу службу достойной всяческих похвал. Но как вы правильно заметили, месяц назад наша служба была окончена и я не должен и не намерен отчитываться перед инквизицией за свои действия, единственный кто может потребовать от меня отчета, это мой сюзерен, маркграф Йоркский. Конечно если у инквизиции есть вопросы и я свершил, что либо, что могло бы бросить тень на мою праведность или праведность моих людей, то я готов предстать перед трибуналом и ответить на все вопросы.

— У инквизиции пока нет оснований вызывать вас на заседание трибунала.

— Тогда я повторюсь. Моя служба в святом воинстве окончена, и я не вижу причины по которой должен отчитываться перед вами за свои действия. У вас есть еще вопросы, кроме этого?

— Нет, — в словах и движениях инквизитора не осталось и следа от еще недавнего показного смирения. Сейчас перед Андреем предстало истинное лицо брата Горонфло и то, что видел Андрей не могло его порадовать. Было понятно, что только что он нажил себе врага, хотя тот и не был ему другом и все время пока Андрей отсутствовал, только и делал, что копал под него, но сейчас он открыл личный счет к выскочке рыцарю, а это уже было опасно. Андрей прекрасно осознавал все это, но сдержаться не смог.

— В таком, случае прошу прощения, но я хотел бы закончить завтрак. Мне предстоит трудный день. Нужно объехать все владения и проверить как велись дела в мое отсутствие.

— Конечно. До свидания, сын мой.

Когда Андрей немного успокоившись спустился к столу, то застал там хмурого и задумчивого падре Патрика и бледную испуганную Анну.

— Что-то случилось?

Анна как и подобает примерной супруге промолчала, ее воспитание не позволяло вести серьезные разговоры при посторонних, кем в сущности и являлся падре, не смотря на его близость их семье.

— Сын мой, только что ушел брат Горонфло.

— Это я знаю.

— Нам надо поговорить.

— А как хорошо начиналось, «Вызываем в Москву». Как плохо кончилось, «Художественной самодеятельности».