Константин Калбанов - Рыцарь - Степь

— Да, да, конечно. Вы считаете, что покончив со всеми врагами император орков непременно двинет сою армию на нас, ибо у него не осталось больше достойных врагов.

— Именно.

— И у вас, как я понимаю есть идея, как мы сможем их победить.

— Есть. Но есть так же и одна загвоздка. Церковь и ее верный пес, Святая инквизиция.

— Сын мой…

— Ну уж нет падре. Позвольте хотя бы в вашем присутствии называть все своими именами. Я искренне верую в Господа нашего, но инквизиция не заслуживает иного имени. Вы и сами знаете, почему все новое пресекается на корню. Все дело в знаниях. Церкви нужна послушная паства, а образованные люди представляют опасность, потому как именно у них может возникнуть инакомыслие. Именно поэтому, все хорошо образованные люди священники. Но даже в вашей среде время от времени появляются, те кто восстает против существующего положения. Вот например, вы сами. И как поступает церковь с теми кто решает оспаривать их власть. Она уничтожает их. Или вы забыли, как мы познакомились. Так что давайте не будем о пустом.

— Хорошо, продолжайте.

— Так вот. Пойти в лоб я не могу, потому что это верная смерть. Значит нужно найти место, где инквизиция не будет иметь той силы и влияния как везде. И там оставшись без бдительного присмотра начать подготовку к битве с империей.

— И вы нашли такое место?

— Да. Оно не так далеко отсюда. Кроусмарш. Баронство, которое вот уже не один десяток лет не может обрести своего хозяина, хотя по площади подстать графству.

— Что вам известно о Кроусмарше?

— Ни чуть не меньше, чем вам, падре. И то, что вам кажется невозможным, вполне можно сделать возможным. Деньги у меня есть, теперь уже есть. Немного трудов и Кроусмарш превратится в уединенный уголок. А тогда…

— Сын мой, вы ошибаетесь.

— В чем?

— Вы считаете, что если инквизиция не любит бывать в северных пограничных областях, то там изобилуют трусы, которые испугаются смерти от рук орков. Но это ошибка.

— Я знаю, падре. Инквизиция имеет много братьев способных держать оружие и не боящихся смерти. Просто лучшие из них находятся на южной границе. На севере позиции инквизиции слабы, потому что северные орки не представляют опасности, ибо не имеют ни какого сношения с цивилизованными орками, более того между этими странами и ими находятся степные племена, а они находятся с ними в непримиримой вражде. Я так же знаю, что меня оправдали только потому что, не захотели предавать меня суду, потому как все пограничье буквально молится на меня и моих людей, после того рейда по стойбищам орков. Я понимаю, что за мной будут постоянно присматривать и уж для моих то владений найдутся пара тройка братьев, не робкого десятка. Но давайте будем решать проблемы, по мере их поступления. Падре. Поверьте, еще год назад с небольшим, я почти спокойно воспринял бы то, что недавно узнал. Ну или почти спокойно. Я просто решил бы для себя, что не дамся в руки орков и погиб бы на поле битвы. Но не теперь. По большому счету мне было плевать на всех. Хотят двигаться в пропасть, ну и пусть их.

— Что же изменилось?

— Все. У меня появились друзья, готовые за меня умереть, у меня появилась жена и сын, которых я люблю настолько, что готов рвать жилы ради их благополучия. Вот за них я готов пойти далеко. Очень далеко.

— Сын мой. Вы говорите, что вам плевать на всех. Но как же те кого вы не знали, но шли на верную смерть ради них.

— Возможно я все же изменился, гораздо больше чем думал. А возможно и нет. Ведь идя в тот рейд, я думал в первую очередь не о людях, а о тех кто остался в крепости, о братьях по оружию и в первую очередь стремился облегчить их участь и снять осаду с крепости. А еще я бился за тех кто пошел за мной, за их веру в меня и преданность мне.

— А может все же что-то другое? Подумай, ведь тебе дарован дар.

— Не путайте падре. Мне дано помнить каждого человека которого я видел в своей жизни, дано помнить каждую травинку, на которую я обратил свой взор. Но я не говорил, что мне дано все знать. Я просто помню и даже не всегда знаю как можно воспользоваться тем что я помню.

— И тем не менее, сын мой, вы утверждаете, что знаете, как следует поступить, дабы избежать беды с юга.

— Как мне кажется, знаю. Во всяком случае я уверен в своей правоте. А вот прав ли я, рассудит время. А еще не факт, что у меня получится. Возможно и я и все кто последует за мной отыщут только боль и смерть, причем смерть не очень красивую.

— Не хотел бы бить по рыцарскому самолюбию, но смерть не бывает красивой, ни смерть в бою, ни от рук палача.

— А вот здесь вы не правы, падре. Смерть она конечно бывает разной, но я хотел бы, если мне суждено умереть не на постели в окружении моих отпрысков, погибнуть в бою. В бою за то, во что верю.

— Стоит ли путь по которому ты хочешь провести своих людей, столь высокой цены?

— Еще недавно, я сомневался бы. Сегодня же я предпочитаю воспользоваться шансом, в который искренне верю. Я не собираюсь биться за все человечество, но я буду биться за тех, кто мне дорог…

— А чтобы они смогли выжить, вам придется думать обо всех людях, иначе тем кто вам близок не выжить в окружении врагов.

— Да, падре. Победить здесь можно только в том случае если выживут остальные люди.

— Достанет ли тебе мудрости повести за собой столько людей.

— Э-э нет, я не настолько самоуверен. Я готов подсказать путь, кое что сделать, в конце концов командовать воинским отрядом, но роль мессии не для меня. Просто нужно будет найти достойного человека. Но мы снова забегаем вперед. Давайте все же решать проблемы по мере их поступления. Выше нос, падре. Просто помните, что у нас теперь одна дорога на двоих. Куда я, туда и вы. И наоборот.

— Ну что же. Давайте попробуем.