Александр Конторович - Ответный выстрел

Опять мимо.

А что народная мудрость в этом случае говорит?

'Рана от сабли зарастает, а от языка — никогда!'

Век живи — век учись!

Люди еще когда доперли — какое оружие самое разрушительное!

Язык.

Понятное дело, что не в свежезаконсервированном виде.

Бумаги там. И, скорее всего — подлинные. В том смысле, что информация в них правдивая. Достаточно важная для того, чтобы наши в эту инфу поверили. А вот среди этих несомненных и безусловных 'подлинников', как пить дать, затесалась парочка чрезвычайно вредных бумажонок. С помощью которых можно уже нашими руками натворить таких делов… Что черти в аду подпрыгнут!

Это-то мы могём… дров наломать. Вот тут уж никого специально учить не надобно, сами хоть кого обучим…

Резюме.

Тротил не рванет. В этом случае и огород городить не стоило. Вспомнит кто про фокус со спицей или нет, черт его маму знает. Нет, так рисковать не будут. Скорее всего, для большей правдоподобности хлопнет капсюль воспламенитель… а заряд-то и не рванет… А то, мало ли? Будет там такой же будущий дед-орденоносец, как тот, что в меня стрельнул в сорок первом… с него станется этот ящик и пинком ноги зафутболить куда-нибудь в сторонку. Так сказать — от греха подальше.

Ладно, с ящиком и 'провалёнышем' можно сказать, разобрались. И что теперь делать? Прихожу я к особисту и выкладываю ему свои соображения. Поверит? С какого бодуна? Он мужик неглупый и именно поэтому в руки мне ничего не даст. Предпочтет дотащить эти штучки до вышестоящего начальства — пусть оно и решает. И никакие мои соображения и убеждения ни к чему не приведут. Так что 'рванет' этот заокеанский подарочек со всей, авторами этой штуки заложенной, силой. И полетят клочки по закоулочкам…

Раздумья мои были прерваны возвратившимися ребятами. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — поиски успехом не увенчались. Ну, собственно говоря, чего-то похожего я и ожидал.

— Ну что, товарищ Котов? — сбоку нарисовался лейтенант. — Вы осмотрели место? И какие будут выводы?

— Самые невесёлые, товарищ лейтенант…

Господи, что я несу?! Однако, теперь уже поздно… надо что-то срочно изобретать.

— Это почему? — удивляется тот.

— Потому, товарищ лейтенант, что в вещах отсутствуют некоторые важные предметы. На месте их тоже нет. Так что у меня нет даже и предположений, куда всё это могло запропасть…

Лейтенант озадаченно чешет затылок.

— Ну… мы забрали всё, что было при погибшем.

— А отчего он погиб? Вы установили?

— Увы… — разводит он руками. — Наш врач не сумел установить причину смерти.

— А тело он осмотрел?

— Да.

Черт, что же я майора об этом не спросил?!

— Вы при этом присутствовали?

— Да.

— Что-нибудь любопытное нашли?

— Нет, — пожимает он плечами. — Ничего особенного.

А что я хотел услышать? Мол, на груди был вытатуирован герб США? Лозунг — Билл Гейц — мастдай?

Щас…

Не такие уж там дураки сидят… Уж всё, небось до мелочей предусмотрели.

— … чуть ниже плеча…

— Простите, товарищ лейтенант, не расслышал — что ниже плеча?

— Шрам у него был на левой руке. Вот тут, — и он показывает рукою место.

— Большой?

— Не очень. Овальной формы, сантиметра три длиной и сантиметр в ширину. Совсем свежий.

Что же они им маскировали? Явно было что-то такое, чего в этом времени у человека, особенно у советского, быть просто не могло.

— Где сейчас тело?

— Похоронили мы его… он тут уже давно, наверное, лежал. Так что… сами понимаете.

Понимаю. То, что осмотр тела я уже не проведу.

— Далеко?

— Бойцы в лес унесли. Вон туда, — он показывает направление. — У майора отметка на карте есть.

— Хорошо… Делать нам тут больше нечего, так что давайте уж на соединение с нашими двигать потихоньку.

— Ну, что, старший лейтенант, счастливо оставаться! — Осадчий повернулся к Винниченко. — Вы свою задачу выполнили, теперь наша работа начинается.

— Не всю ещё, товарищ майор, ещё бункер сберечь надо. Заряды проверить, новые установить — мало ли? Так что нам тут работы хватит…

— Ну что ж, тогда — удачи вам! — Особист пожал руку старшему лейтенанту и повернулся, собираясь уходить.

— Товарищ майор!

— Да?

— А спецгруз ваш? Его ж тоже эвакуировать нужно, ведь так?

— Не волнуйтесь, старший лейтенант, — майор на секунду притормозил, — об этом мы уже позаботились. Это ведь наша задача и никто её пока не отменил.

— Тогда — понятно, товарищ майор! Не смею более вас задерживать!

Лязгнула закрывающаяся дверь, и Винниченко повернул за собою рычаги задрайки.

Пройдя по коридору несколько шагов, он свернул вбок. Здесь, у амбразуры уже дежурил один из десантников. Пулеметы уходившие бойцы унесли с собою и поэтому на столике лежал автомат.

— Ну как? — спросил у десантника старший лейтенант. — Уходят?

— Совсем уже ушли. Шагов не слышу.

— Быстро они это… не ожидал.

— Так они подвалы эти знают, вон сколько в них просидели уже.

— Ладно. Ты смотри там, пойду за радистом, пора уже и на связь, полковник уж все жданки съел, поди…

Радиограмма.

'Лесничему'

Самолет вылетел по указанному маршруту. Организуйте встречу.

'Пилигрим'

Радиограмма.

'Пилигриму'

Подготовьте объект для приема комиссии. Поздравляю с успешным выполнением задания.

'Лесничий'

Осадчий закрыл планшет с картой и поднялся с пенька.

— Ну что, капитан, все твои бойцы подошли?

— Все, товарищ майор, — Кондратьев поднялся следом за ним. — Двадцать минут назад пришли бойцы из складского охранения, ещё патронов принесли. Не нагорит нам по шеям-то за такие вольности там? Ведь сколько снаряжения оттуда мы вынесли?

— Не нагорит. Для чего-то там всё это собирали ведь? Может, как раз на такой вот случай и складировали. Ты разведку выслал?

— Ещё вчера ушли. Два часа назад связной приходил, говорит — все тихо, немцев нет.

— Тогда — командуй выступать.

— Слушаюсь! — капитан козырнул и спустился вниз с пригорка.

Прошло несколько минут, и колонна красноармейцев вытянулась вдоль лесной дороги. Грузовики с орудиями на прицепе следовали в хвосте колонны, а танк шёл замыкающим. Для нескольких пушек не хватило грузовиков, и в них были запряжены лошади. А одну сорокапятку и вовсе — катили вручную. Спустившись с холма, колонна понемногу втянулась в лес и вскоре уже ничего не напоминало о её существовании.

Лежавший у поваленного дерева боец осторожно приподнял голову. Вот опять… опять тот же звук! Настороженные черные глаза обшарили лес. Нет… никого не видать. Но что-то же шумело только что?

— Ляксаныч! — свистящим шёпотом окликнул он напарника. — Слыхал чего?

— Не слыхал… сызнова тебе всякая хрень мерещится?