Владимир Потёмкин - История димломатии, том 1

Несмотря на все стремления королевской власти в разных странах покончить с частными войнами, они упорно продол­жались в течение всего средневековья, — ас ними действо­вала и частная дипломатия. Раньше всего частные войны были воспрещены в Англии, где рано установилась сильная коро­левская власть. Но это не помешало им в новой форме вспых­нуть в XV веке — в войне Алой и Белой розы. В Испании, во Франции и особенно в Германии королевская власть, бес­сильная бороться с феодальными войнами, долгое время при­нуждена была лишь вводить их в определенные рамки и тем самым, в принципе, их узаконивать.

Золотая булла Карла IV в сущности легализировала част­ную войну, установив лишь правила ее объявления.

Выступление на историческую сцену городов, которое привело в конце концов к усилению централизующих тенденций в феодальной Европе, в ряде случаев лишь осложняло характерную для феодализма раздробленность власти. Города ведут самостоятельную политику, объявляют войны своим сеньорам и друг другу, вступают в переговоры, заключают союзы. Добившись политической самостоятельности, города делаются своего рода коллективными сеньорами со всеми их атрибутами вплоть до права частной войны.

Наиболее четко особенности дипломатии периода феодальной раздробленности выступают на примере русских княжеств XIII—XV веков.

Со второй половины XI века Киевское государство, «подобно другим государствам аналогичного происхождения, распадается на уделы, разделяется и подразделяется между потомками завоевателей, разрывается на части феодальными войсками, разбивается вторжением иноземных народов».

С распадом Киевского государства на ряд обособленных княжеств, который начался после смерти Ярослава и завер­шился в XII веке, не прекратились сношения Киевской Руси с Византией и Западной Европой. «Слава великая» рус­ских князей, если верить летописи, доходила «ко странам дальним: к грекам и к венграм и к ляхам [полякам] и к чехам и даже до Рима».

С Византией постоянная связь поддерживалась благодаря подчинению русской церкви константинопольскому патриарху. Но связи были не только церковные. У Руси и Византии был общий враг — половцы, одинаково угрожавший благосостоя­нию обеих стран. Если в X веке Империя натравливала пече­негов против Руси, то теперь она нуждалась в союзе с рус­скими князьями, чтобы ослабить опасность со стороны по­ловцев. Между византийскими императорами и русскими князьями заключались наступательно-оборонительные союзы. В 1073 — 1074 гг., по просьбе императора Михаила VII Дуки, русские князья во главе с Владимиром Мономахом ходили на усмирение восставшего против Византии Херсонеса. В 1160 г. император Мануил Комнин просил у киевского князя Ростислава Мстиславича помощи против венгров, «в силу заключенного между русскими и греками мира». В союзе с Мануилом Комнином были и галицкие князья Владимир Володаревич и его сын Ярослав Осмомысл. Проводником византий­ской политики на Руси был митрополит киевский, назначае­мый патриархом из греческого духовенства и фактически являв­шийся агентом константинопольского правительства в Киеве.

О тесных связях с Византией в эту эпоху свидетельствуют и брачные союзы между русскими княжескими домами и ви­зантийским императорским домом. Владимир Мономах был по матери внуком императора Константина Мономаха, от ко­торого и принял свое греческое прозвище «единоборца». Дочь самого Владимира была замужем за Леоном, сыном импе­ратора Диогена, одна из его внучек — за царевичем из дома Комнинов.

Сохранялись стародавние связи и со странами Северо-Западной Европы. Владимир Мономах был женат на Гиде, дочери англо-саксонского короля Гаральда.

Особенно прочные и оживленные отношения существовали между Южной Русью и непосредственно к ней примыкавшими Польшей и Венгрией.

На общих «снемах» (съездах) с венгерским королем и поль­скими князьями обсуждались вопросы международной поли­тики. В 1254. г. Даниил Романович имел снем с Болеславом польским по вопросу о помощи Венгрии. В 1262 г. на снеме с тем же Болеславом русские князья «положили ряд [уговор] между собой о земле Русской и Ляшской» и утвердили его крест­ным целованием. На одном из таких снемов Даниил Романо­вич договорился с польскими князьями, чтобы во время войн «Руси не воевать челяди ляшской, ни ляхам русской челяди». Этим договаривавшиеся стороны отказались от обычая угонять в плен сельское население с неприятельской территории. Снемы сопровождались увеселениями — пирами и турнирами. Так, венгры, прибывшие на помощь к Изяславу Мстиславичу киев­скому в 1150 г., устроили наездничьи потехи: «играли на фарях [конях] и на скакунах», и киевляне «дивились венграм, множеству их слуг и коням их».

Немалое политическое значение имели в эту эпоху и брач­ные союзы русских князей с правящими домами соседних государей. Напрасно греческое духовенство внушало рус­ским князьям, что «недостойно зело благоверным князьям отдавать дочерей своих в страны, где служат на опресноках». Соображения политические брали верх над религиозными предписаниями. По наблюдению одного из исследователей русско-польских отношений, Линниченко, польский двор зорко следит за политическим положением в Руси и ищет браков о той княжеской линией, которая в данную минуту могущест­веннее. За время о 1043 г. до конца XIII века исследователь насчитывает 15 брачных союзов между русскими и поль­скими правящими домами. Политическое значение брачных союзов между Венгрией и Русью видно хотя бы из обручения Даниила Романовича галицкого в детстве с малолетней до­черью венгерского короля Андрея. Вступали русские князья в брачные союзы и с чешскими князьями.

Две самые могущественные политические силы средне­вековой Европы — Германская империя и папство — не оста­лись вне дипломатического кругозора Киевской Руси. В 1073 г. сын Ярослава Мудрого Изяслав в борьбе с братьями искал содействия у германского императора. Его соперник и брат Святослав избежал вмешательства Германии только путем непосредственных переговоров с императором. Успех, достиг­нутый им, объясняется тем, что сам он был женат на сестре одного из крупнейших германских феодалов, Бурхарда, епи­скопа трирского, который и служил посредником в перегово­рах. Искал сближения с Германией и третий сын Ярослава Всеволод. Его дочь Евпраксия была замужем за маркграфом Бранденбургским и, овдовев, обвенчалась с императором Ген­рихом IV.

В поисках союзников для своего восстановления на киев­ском престоле Изяслав Ярославич послал своего сына в Рим к папе и даже признал себя данником римского престола, принес должную присягу «в верности князю апостолов» и «принял царство опять, как дар св. Петра» из рук папы Гри­гория VII. Демарши папского престола в Польше в пользу Изяслава привели к возвращению его в Киев при содей­ствии Болеслава Смелого.