Надежда Попова - По делам их

— Ну, добро, — вздохнул тот. — Говори, что ты хочешь, посмотрим. Выслушать уши не отвалятся.

— Все просто, — пожал плечами Курт. — Хотел просить тебя сообщить мне, если вдруг следом за студентами кто-то пожелает отправить меня. Это все.

— А, — облегченно перевел дух тот. — Это пожалста. Это вписывается. Кроме того, долг платежом красен, верно? Денег ты мне дал за сведения, а что касается обещанного тобой молчания — это все равно как не дать меня вздернуть. Стало быть, и я должен отплатить тем же. Будь спокоен, Бекер, если я узнаю, что на тебя кто-то нож точит — извещу сразу же.

— И еще кое-что, — добавил Курт негромко, и Финк рядом насторожился. — Это уже не просьба, так — дружеский совет. Для твоего же блага.

— Что-то кисло мне на душе становится, когда инквизитор начинает вот такими вот словами…

— Просто совет, — повторил он. — Не берись больше за такие дела. Не стоит.

Финк сидел безмолвно еще полминуты, глядя исподлобья в обступающую их темноту, и, наконец, неловко усмехнулся.

— Бекер, да ты, никак, меня раскаять затеял? Зря это; брось. Я, как уже сказал, и должность твою уважаю, и ты вот, я смотрю, нормальным парнем остался, хоть и инквизитор, посему и обещался по дружбе доносик подбросить. Ежели что… А только вот этого не надо. Не проповедуй — не место это для проповедей.

— Никаких проповедей, Финк, — возразил он. — Простая сделка. Если ты не будешь замечен в душегубствах, от всего остального обещаю тебя прикрыть, если попадешься.

— Вот даже как? — тихо произнес тот. — Покровительство предлагаешь? Стало быть, все ж вербуешь…

— Даю совет, Финк. Всего лишь. Скажу тебе честно — мне будет досадно, если тебя вдруг заловят; и потому, что ты мне сегодня оказал услугу, и потому что в прошлом тоже ты был одним из немногих, кто не шпынял малолетку-новичка при всяком удобном случае, даже по временам заступался и прикрывал… Но, как ты верно заметил, каждый должен соответствовать. Я смогу без потерь для должности и совести отмазать от петли грабителя и вора, но еще раз закрыть глаза на убийства не сумею. Я ведь не принуждаю ни к чему, просто предлагаю: хочешь моего покровительства — вот тебе условия. Нет — твое дело. Расстанемся сегодня приятелями, Финк, мне на тебя зла держать не за что, но если угодишь в магистратскую тюрьму за то, что тебя взяли над трупом, помощи не проси.

— Надо же, — хмуро засмеялся тот. — Щенок Бекер предлагает мне защиту. Или сплю, или мир перепрокинулся.

— Ладно. Оставим это, — отмахнулся Курт. — Это, как ты верно заметил, для проповеди не место, а мои слова становятся на нее все более похожими. Я высказал предложение; думай.

— Искуситель, — высокопарно произнес Финк, качнув головой. — Черт, это как болото: хотел шагнуть и достать слетевшую шапку, а увяз по самые яйца… Бекер, еще лет пять назад я бы тебя с первых слов послал к едрене матери, даже слушать бы не стал.

— Я знаю, — мягко отозвался он. — Лет пять назад все было проще; верно, Финк? И жизнь казалась дольше, и страха меньше было…

— Бекер, я сейчас таки пошлю тебя — и по матери, и еще как похуже. Не лезь в душу, а? — с бессильной злостью выговорил тот и, тут же понизив голос, добавил тоскливо: — И без тебя тошно.

— Ну, Бог с ним, — решительно оборвал Курт. — Спасибо тебе за помощь, Финк, и — честное слово, рад был с тобой перемолвиться. Если вдруг что…

— Я подумаю, — мрачно улыбнулся тот, поднимаясь. — Давай, что ль, провожу по кварталу — чтоб не цеплялось всякое…

Керн был в ярости. Керн бушевал, как зимняя буря, и сыпал словами, каковых Курт не слышал даже от тех, с кем этой ночью беседовал на пустой темной улице брошенного квартала.

Он возражал — хладнокровно, выдержанно, четко; Керн повышал голос, и Ланц, сам глядящий на младшего сослуживца с видимым недовольством, не раз останавливал его, призывая к спокойствию. Минуту господина обер-инквизитора хватало на относительно спокойный разговор, после чего он снова срывался на крик.

— В конце концов, — не выдержал, наконец, Курт, — к чему все это? Я вернулся живым и здоровым. Что вам не нравится?

— То, что ты опять самовольничаешь! — рявкнул тот, привстав с места. — Что сам решаешь то, что решать не должен! А если бы тебя прирезали там — по-тихому? Не хватало мне еще заниматься облавами на дикие кварталы, когда надо мной висит расследование такого уровня!

— Не посмели бы.

— Самоуверенный малолетний дурак! Инквизитор недопеченный! Какой идиот вручил тебе Знак?!

— Отец Бенедикт, — невинно сообщил Курт. — Своими руками.

— Не корчи дурочку, Гессе! Закончится расследование — я тебе устрою; понял меня?! Я тебе не ремня, я тебе плетей всыплю — чтоб на всю жизнь запомнил, для чего существует начальство!

— Не в первый раз, — холодно откликнулся он. — Такими nota bene у меня вся спина исписана.

— Значит, мало пороли!

— Вальтер, — укоризненно осадил его Ланц снова, и тот умолк, переводя дыхание и потирая покрасневшие от недосыпания глаза.

— Хорошо, — устало произнес Керн, снова подняв взгляд к стоящему напротив подчиненному. — Пусть. Ты вернулся. Но с чем ты вернулся?

— Я дал полный отчет, — отозвался он. — Я все сказал.

— Я это уже слышал, Гессе. Но это пустышка, это ничто! Да, конечно, мы можем подкинуть светским идею получше расследовать смерти студентов; точнее — могли бы. Времени прошло немало, и у нас нет ничего, говорящего о том, кто виновен в их смерти! Даже если доказать неслучайность их гибели — у нас нет ничего, что могло бы связать эти смерти со смертью Шлага! И у меня складывается нехорошее впечатление, что мне известно не все, что известно тебе. Ты ни о чем не забыл упомянуть?

— Нет. Я рассказал все.

Ни его рассказом, ни его ответом сейчас Керн удовлетворен не остался — это было очевидно, однако продолжить разговор уже не вышло: в комнату буквально ворвался запылившийся, задыхающийся человек, в котором Курт признал одного из курьеров Друденхауса.

— Майстер Керн, — скорее просто кивнул, нежели поклонился тот, замерев рядом с ним. — Он въехал. Я обогнал его минуты, наверное, на три — не более.

— Вот и началось… — пробормотал тот, поднявшись. — Сколько с ним людей?

Герцог, понял Курт. Действительно — началось…

— Одиннадцать, майстер Керн, — отчеканил курьер. — Включая простую челядь.

— Стало быть, пока он едет разговаривать, — заметил Ланц.

— Да, похоже на то… — Керн кивнул со вздохом, указав курьеру на дверь. — Можешь идти, пока ты свободен… Ну, Дитрих, слышал? Hannibal ante portas[163]. У нас три минуты.

— А Густав? — забыв о раздорах, спросил Курт обеспокоенно. — Он сейчас в ее замке, один. Ему что-то грозит?

— Нет, — тоже, кажется, решив оставить споры в стороне, уже спокойно отозвался Керн. — Иначе бы еще раньше здесь был курьер от него — если б к замку фон Шёнборн приблизилась группа солдат численностью более десятка, он послал бы вестового, не дожидаясь продолжения… Нет, пока фон Аусхазен, похоже, намерен лишь припугнуть нас.