Владлен Багрянцев - Джеймс Хеллборн - Разрушитель Миров

«Абордаж», — сообразил Хеллборн. Наши развлекаются. В самом деле, могли бы просто сбить.

— Черт, черт, черт! — вопил Розен. Джеймс решил не обращать на него внимания и пополз обратно в каюту, опираясь на здоровую руку. Тевтонец последовал за ним. Выстрелы звучали совсем рядом.

— Сдавайтесь, ублюдки! — закричал кто-то в только что покинутом коридоре. Кто-то осторожный, не спешивший заглянуть в каюту.

— Не стреляйте! — что было сил заорал в ответ Хеллборн. — Здесь свои! Альбион! Семпер фай! Пара беллум! Глацис импера!

На пороге появились сразу два воздушных пехотинца в грязно-серых пятнистых комбинезонах.

— Ну, допустим, — проворчал один из них, расматривая Хеллборна. — А это кто такой? — солдат кивнул на Розена, пытавшегося забиться в дальний угол.

— Тупой ацтек, — равнодушно сообщил Джеймс. — Убейте его.

Солдаты заколебались, но капитан Вальтер Розен потянулся за пистолетом, и тем самым решил их сомнения не в свою пользу. «Вишневка Бесс» одного из альбионцев полыхнула огнем, и рука мексиканца замерла на полпути к рукоятке парабеллума — навсегда.

Оазис и город Маленькая Исландия находился на южной границе Земли Королевы Матильды. Туда и перебралось временное правительство Альбиона после падения Фрэнсисберга. Там же приземлилась и эскадра альбионских кораблей, одержавшая славную победу над белголландским конвоем.

Некоторое время к Хеллборну продолжали относится, как к врагу и военопленному — мало ли кто пытается выдать себя за альбионца! Но вскоре его принялись узнавать старые знакомые — с кем-то служил, с кем-то работал, с кем-то учился в Академии ВМФ, и в конце концов он предстал перед светлыми очами контр-адмирала Пудинга.

— Ну и ну, — только и сказал заместитель сэра Энтони и второй человек в Альбионской секретной службе. — Хеллборн, вы ли это?

— Так точно, сэр.

— И почему на вас мексиканский мундир?

— Потому что мне до сих пор не принесли пижаму, — не выдержал и огрызнулся Джеймс. Разговор происходил в городской больнице, куда его поместили на каком-то этапе. Уже после операции — кисть, разумеется, не пришили обратно, но удалили обломки костей, промыли рану, убрали жгуты, наложили швы и накачали обезболивающими наркотиками. И все это — прямо на борту госпитального дирижабля.

Что и говорить, атака на белголландский флот была очень тщательно подготовлена, спланирована и обеспечена. Насколько успел понять Хеллборн, после падения столицы, кое-кто лишился высоких постов и званий (как всегда), а кто-то молодой и способный, занявший его место, спешил себя проявить и показать. И показал. Жаль, что этот парень не командовал обороной Фрэнсисберга… хотя, кто знает, с каким треском он бы проиграл ту безнадежную битву…

— И все-таки, Хеллборн?

Контр-адмирал Пудинг (еще не так давно бывший гросс-коммандером) славился своей грубостью и бестактностью. Одно слово — плебей. Оторванная рука, нога, голова — какие пустяки, он бы явился допрашивать Хеллборна в любом случае. Джеймс вздохнул и принялся рассказывать. Не все, разумеется. Избранное. Например, мистеру Пудингу совсем необязательно было знать о сладком ужине титанисов под окнами усадьбы Хеллборнов…

— Интересно, очень интересно, — равнодушным тоном сказал Пудинг. — К сожалению, я так и не понял, почему вы убили английского профессора.

— Об этом я буду говорить с другими людьми, — сквозь зубы процедил Джеймс и откинулся на подушку. — Насколько мне известно, некоторые из них находятся здесь, в Маленькой Исландии.

— Вы забываетесь, Хеллборн, — нахмурился контр-адмирал. То есть не нахмурился, конечно. Об его эмоциях можно было только догадываться. Лицо адмирала Пудинга всегда оставалось стандартно-равнодушным, сонным и холодным. Ранняя лысина и свинячие глазки только усиливали это впечатление.

— Вы мне лучше скажите, где сэр Энтони? Ему удалось спастись из Моноплании?

— Конечно, иначе откуда бы я знал о ваших лондонских похождениях? — неохотно сообщил заместитель шефа. — Но сейчас его нет в Маленькой Исландии, и поэтому вы подчиняетесь мне.

— Как скажете, сэр. Но есть вещи, о которых я не буду с вами говорить, — Хеллборн равнодушно прикрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.

Возможно, в другое время и в другом месте Пудинг не отступил бы так легко, но Джеймс догадывался, что сейчас у второго человека в ДСС дел должно быть по горло.

— Хорошо, мы продолжим разговор в другой раз. До тех пор — считайте, что вы под домашним арестом. И чтобы у вас не было иллюзий, ключевое слово — «арест». Я оставлю с вами охрану. Выздоравливайте поскорее, мистер Хеллборн.

«Издевается, скотина», — Джеймс приоткрыл глаза и бросил взгляд на свою левую руку. Дьявол, даже выстрел в голову теперь казался меньшим злом — тем более, что приступы мигрени прекратились как по волшебству, с того самого момента, как прогремел злополучный взрыв. Надолго ли?…

— Джеймс! Это ты?! Как я рад тебя видеть!!!

«О, еще один голос из далекого прошлого».

— И я тоже рад, — промямлил Хеллборн.

— Выше нос, солдат! Тебе повезло гораздо больше, чем другим! Стакан наполовину полон — и ты должен выпить его до конца!

«Сам понял, что сказал? Оптимист хренов».

Полковник Горлинский с грохотом опустился на табуретку, все еще хранившую тепло от задницы адмирала Пудинга.

«Старик совсем сдал, — подумал Хеллборн, рассматривая нового гостя. — Хотя, какой к черту старик? Ему и пятидесяти нет. Сдал ли? Да вроде бы нет. Разве что окончательно поседел».

Тот самый полковник Горлинский, как можно было догадаться или не догадаться по его фамилии, был эмигрантом из советской зоны влияния. Один из сотен тысяч белогвардейцев, проигравших Гражданскую войну и покинувших родину — и одновременно один из нескольких жалких десятков, добравшихся до Альбиона. Все прочие сочли за благо остановить свой бег в далеких и северных (относительно Альбиона) странах. В Академии ВМФ господин Горлинский преподавал русский язык, Istoriyu Gosudarstva Rossijskogо и некоторые основы шпионского дела. Крепко осел, обзавелся знакомствами, друзьями и влиятельными покровителями, но так и остался чужаком для высокомерных пингвинов. Впрочем… Времена меняются, подумал Джеймс.

— Я вижу на вас альбионский мундир, сэр.

— Какой я тебе «сэр»! Меня аттестовали всего лишь на майора, это я тебя должен «сэром» называть! Да, я наконец-то получил альбионское гражданство! — Горлинский просто светился от счастья. — Я был на борту «Утера Пендрагона», когда мы разгромили белголландский конвой!

«Кажется, он знает, за что сражается, — заметил Хеллборн. — Или, по крайней мере, догадывается».

Полковник говорил еще долго, но Хеллборн его уже не слушал.