Александр Конторович - Плацдарм «попаданцев». Десантники времени

А еще они могут — драться с санкюлотами. Вид этих щеголей нелеп до смешного, но сами они отнюдь далеко не смешны. Особенно их залитые свинцом суковатые палки. Используемые в качестве решающего аргумента в политических спорах. За прошедшее с девятого термидора время они немало успели. Например, вытеснить санкюлотов с улиц в их предместья. Дабы видом своим глаз приличной публики не оскверняли. Разогнать Якобинский клуб.

Сейчас подбираются к тому, чтобы выкинуть из Пантеона тело «друга народа» Марата. Не дай бог прохожему появиться перед ними во фригийском колпаке. Или показаться в их глазах якобинцем — как их теперь называют «террористом» — вполне могут и забить насмерть. И даже картавят все как один по простой причине — ненавидят букву «эр», потому что с нее начинается слово «революция». И воротнички у них черные — потому что траур по убиенному Людовику XVI.

Как сказали бы в другой стране и в другом от нынешнего времени — тенденция, однако…

Мимо всего этого паноптикума, по осклизлым булыжникам мостовых тащится худой коротышка с запавшими щеками, в драной шинели и заношенной треуголке… Смешно: так и не собрался завести себе новый мундир… И все остальное. Да и когда было? Зато теперь хорошо: ничем не отличается от толпы прочих бомжей на улицах столицы революционной Франции — не стыдно выйти из дома…

По крайней мере, не ограбят.

Хотя посмотрел бы я на того, кто на подобное отважится. Даже мускадены не пристают. Ибо взгляд у заморыша такой, что редкие встречные шарахаются, принимая его, видимо, за ненормального. И неудивительно: ему самому страшно бывает глядеть в зеркало — таким жутким огнем горят его глаза!

А в чем дело-то? Да вот в том, что: «Никак не ожидал он такого вот конца! Что вот придет лягушка — и съест вот кузнеца!..»

Н-да… И с тех пор в хуторке уж никто не живет… Лишь молодая вдова — зво-онко песни поет!..

Шизофрения у нас с Наполеоном натуральная. Оттого, что ДОЛЖНО БЫЛО БЫТЬ и оттого, что НА САМОМ ДЕЛЕ вышло… Причем он меня едва ли не за трепача считает. Во всяком случае, снова всерьез задумался — не глюк ли я. Того и гляди, бунтовать начнет. А бодаться с собственным подсознанием, это доложу я вам… Ну, кто смотрел «Игры разума», тот может представить себе весьма мягкий вариант… А у меня и без того от всего происходящего шарики за ролики заходят. Потому как почти дословно по стишку Вадима Шефнера получилось: «Торопились в санаторий — а попали в крематорий!..» Ибо я совершенно точно — ТАКОЙ задницы в жизни Наполеона не помню. Не читал, не видел в фильмах и никогда даже не слышал. По моим прикидкам я сейчас — в смысле Наполеон в нашей истории! — должен Италию завоевывать. А вместо этого?! Инженер Зворыкин торгует на «сухаревке» спичками!.. Куда уж дальше… Даже назначение в Вандею еще как-то укладывалось в рамки возможного, но после всего, что вышло…

Нет — я совершенно очевидно, не в нашей истории. И даже представить не могу, почему. В смысле — где расхождение. То ли здесь Робеспьера раньше времени скинули — хотя и у нас я помню как раз «термидор» — то ли у нас Наполеон с ним знаком не был… Может, у нашего Робеспьера вовсе не было никакого брата? Или тут сам Наполеон другой? Черт его знает. Легче легкого от такого когнитивного диссонанса тронуться умом даже более нормальному человеку, чем любой из нас. Заключенных в одной черепной коробке… Вот мы потихоньку и трогаемся. Каждый в свою сторону. И остановимся или нет — неизвестно…

Но что хуже всего — оба мы с Наполеоном словно в глухую стену мордой уперлись…

Ибо никому на фиг не нужен маленький корсиканец.

И ладно бы — никому не был бы нужен несостоявшийся кандидат в императоры. Мне он и самому, если честно, не особо требуется… Но генералы-то на улице не валяются?! По крайней мере, толковые! Тем более — когда война идет! А я — ну пусть Бонапарт! — толковый! Наполеон ведь не только Тулон взял. Но, будучи командующим артиллерией Итальянской армии, участвовал в штурме еще нескольких крепостей в Лигурии. И, по крайней мере, успешное взятие Онельи — его рук — точнее мозгов — дело.

И что? Да совершенное ничего! Как в танке… Так что чем дальше, тем больше у нас обоих с Бонапартом укрепляется впечатление, что то назначение в Вандею было и в самом деле штрафным. С билетом в один конец. Как для недобитого якобинца — в компании с другими такими же. Ибо настолько глухо… ВО ВСЕХ ИНСТАНЦИЯХ. Комбригов — не требуется ни в одну из действующих армий. (Ага, прям счаз — чего тогда полковников назначают?) Дивизию мне никто не даст — комдивов и без меня хватает — это я и сам понимаю. Полк… Чтоб генерал полком командовал?! Ну, ясное дело… Даже и к дивизиону артиллерийскому никто не подпустит. В штаб к кому-нибудь? Так там все свои да наши… Дюгомье меня бы взял к себе обратно, может быть… Да вот беда — в ноябре еще, пока я, озверев, бегал по инстанциям, старик погиб под Сан-Себастьяном. А новому командующему до меня, как до одного места — кто еще такой?! К кому только я — ну Наполеон, но какая, к черту, разница?! — не обращался… Даже у Барраса был несколько раз. «Зайдите на днях — я попробую что-нибудь для вас придумать, гражданин Бонапарт!..» До сих пор придумывает. Похоже, он просто забывает о моей персоне тут же после моего ухода… Так что теперь я к нему уже не хожу — надоело.

Друзья и знакомые — а их у Наполеона в Париже не так уж и мало! — тоже ничем не в силах поспособствовать. Те, кто связаны с военным ведомством — только руками разводят. Лишний раз убеждая меня в моих подозрениях. А те, которые гражданские… Вот Франсуа Тальма — глава Театра Революции, ни много ни мало! — предлагает поступить в труппу… Говорит — есть актерские данные. Ага… Ясен пень, есть — попробуй-ка покомандовать толпой в несколько тыщ рыл так, чтоб тебя слушали!.. Только на кой черт мне это нужно? В театр на спектакли я и так свободно проходить могу — как друг директора… А статистом каждый вечер в массовке… За что, спрашивается, царский трон расшатывали? И какие там деньги у начинающего актера?

А шамать-то, между прочим, каждый день хочется… Я и так уже перешел на десятиразовое питание. В смысле — десять раз в декаду. Потому как по революционному календарю вместо семидневной недели ввели десятидневку. Этой самой декадой называемую… А скоро, чувствую, и на трехразовое перейду: денег-то нет… А еще ведь надо и за дрова платить — холода потому что, будь они неладны! И мундир новый где-то брать необходимо. Ибо этот того и гляди развалится — я уже латать замаялся.

Вот такая вот она, наша парижская зима. Романтическая.

В общем — кусать осень хосетса.

Только вот той картошки, которую можно было бы сегодня выкопать, я вчера не посадил.