Александр Абердин - Десант в прошлое

Государство само, без каких-либо требований постоянно заботилось о благоденствии своего народа и обращение — господин рабочий, господин крестьянин или господин казак, стало обычным делом. Во всяком случае именно так предписывалось обращаться к людям всем чиновникам, которых было не так уж и много. Зато жалованье у них было такое, а наказания за взятки и поборы столь строгими, что с коррупцией было практически покончено. Она была просто экономически невыгодна. В шестнадцатом году новой истории уже не было тех нарядов, которые имели место быть в нашей истории, хотя до мини-юбок дело всё же не дошло, как и до чрезмерно открытых купальников на курортах Чёрного моря и Каспия. С помощью кинематографа мы раскрепостили женщин и ввели новые моды. Люди богатели за счет своего труда и им было на что тратить заработанные деньги.

А вот мы если и не отличались в плане достатка от офицеров, всё же не могли похвастаться огромными личными состояниями по той причине, что практически находились на гособеспечении, только не России, а нашей собственной квазикорпорации. В нашей среде действовала жесткая уравниловка и не я её ввёл. Таким было наше общее решение — не тянуть одеяло на себя. Если бы я вдруг взял и помер в девятьсот шестнадцатом году, то моим трём сыновьям, дочери и жене досталось бы в наследство семь костюмов на разные случаи жизни, четырнадцать пар обуви, два демисезонных и одно зимнее пальто, три плаща, дюжина головных уборов, полторы дюжины галстуков, дюжина рубашек, три боескафандра, да ещё примерно пять тысяч книг, а с ними сувениры и ментальный шлем. У меня даже банковского счёта в то время не было, а нашим домом стал дирижабль "Великая Россия", на борту которого мы жили в семикомнатной каюте.

Хотя в это и трудно поверить, но никто из нас так и не стяжал никаких личных богатств. Наши дети, как внуки и правнуки, также не были в своём большинстве стяжателями, хотя в отличие от нас имели право зарабатывать деньги, как учёные, военные и государственные служащие. В бизнес же из них не пошел никто. Это было бы плевком в нас, в наше дело, которому мы отдавали все свои силы, а оно у нас было одно единственное — дать валарам такой отпор, чтобы навсегда отбить у них охоту уничтожать чужие миры. Достигалось это довольно простым образом — воспитанием. Если человека с детства приучать к тому, что на него возложена великая миссия защитить всё Человечество от вторжения жестокого и безжалостного врага, то он в конечном итоге станет настоящим Защитником.

Наши жены, а потом и дети хорошо знали, кто такие валары и какие беды они принесут людям в будущем. Поэтому среди нас не было гражданских лиц, вы все были военными и жили только мыслями о грядущем сражении. Всё, что мы делали, являлось всего лишь укреплением наших позиций и созданием таких тылов, которые никогда не дрогнут. Мы мечтали сделать так, чтобы людям было за что сражаться и, главное, чем. В то далёкое время об отражении нападения валаров речи ещё не шло и мы лишь мечтали о том, чтобы объединить на Земле все народы и, сохраняя уникальную неповторимость каждого, сделать их братьями, а планету родным домом. К шестнадцатому году нам удалось сделать многое и потому не смотря на то, что в Европе со дня на день должна была начаться война, мы наконец ввели для себя восьмичасовой рабочий день и пятидневку.

Нельзя сказать, что наши люди были измотаны. Десятичасовой рабочий день, особенно если ты профессионал и занимаешься любимым делом, которое знаешь в совершенстве, вовсе не каторга. Поэтому, когда я объявил о переходе на пятидневную рабочую неделю и запретил сверхурочную работу, многие остались недовольны моим решением. Правда, ворчали мои друзья всё же недолго. К тому времени у нас у всех были семьи, подрастали дети, а потому все быстро нашли, чем занять себя в выходные и праздничные дни. В начале августа наш летающий дом находился в Венесуэле, вблизи города Сьюдад-Боливар. Ала с детьми улетела в гости к отцу и деду, причём сманив с собой жен моих ближайших помощников и самых старых друзей, а потому мы решили в первую же субботу, объявленную выходным днём, слетать на рыбалку.

Рыбалка на таких реках, как Амазонка и Ориноко дело весьма увлекательное, вот только рыба в них очень уж отличается от наших щук и окуней. К тому же оринокские крокодилы до жути громадные, но мы к ним давно уже привыкли. Собрав снасти и всё, что полагается брать с собой на рыбалку, мы ранним утром погрузились в вертолёт и полетели вверх по реке. Отлетев от города километров на двести, мы выбрали местечко покрасивее и совершили посадку метрах в сорока метрах от берега на широком, пустынном пляже. Через двадцать минут мы уже стояли со спиннингами на берегу, а ещё через полчаса поймали трёх громадных паяр с двумя длиннющими нижними зубами, из-за которых эту рыбу прозвали вампиром. Вскоре мы сидели вокруг костра в предвкушении лакомства. Паяра, зажаренная на углях, очень вкусна, а под такую закусь не грех и выпить. Естественно, что нас сразу же потянуло на разговоры и я не удивился, услышав вопрос:

— Маркони, а может быть мы зря затеяли всю эту политику ограниченного воздействия? Как мы не крутили, а всё же дело дошло до войны и она обещает стать очень кровопролитной.

В тесном кругу мы часто обращались друг к другу по своим старым прозвищам, но уже полностью отвыкли от прежних имён. Дьякон, задавший этот вопрос, как раз и был одним из главных идеологов политики ограниченного воздействия, а я его полностью поддерживал, но у нас было множество сторонников и спорить по этому поводу не пришлось. Посмотрев на него, я твёрдо сказал:

— Нет, не зря. Подумай сам, сколько бы мы причинили вреда людям и целым государствам, если бы рассказали о себе всё.

— Но я ведь не говорю, что нам нужно было рассказывать всё, Маркони, — грустным голосом продолжал вызывать меня на спор старый друг, — это действительно неприемлемо, но что мешало нам взять и вселиться в тела всех этих коронованных идиотов?

Я хотел было сказать Дьякону пару ласковых слов, но меня опередил Голова, который сердито шикнул на него:

— Ты хоть думай, что ты говоришь. Во-первых, некоторые из этих деятелей скоро в ящик сыграют по причине преклонного возраста, а во вторых, к примеру, за каким чёртом лично мне было вселяться в того же Николашку, чтобы потом спать с Аликс. Нет, Дьякон, мы всё сделали правильно.

— Голова прав, Дьякон, — вступил в разговор я, — кроме того ты и сам знаешь, что любого короля играет свита. То, что князь Горчаков вдруг записался в пророки и кладоискатели, люди были способны понять, но начни говорить о том же самом Николашка, беды было бы, не оберёшься. Да, мы не смогли предотвратить эту войну, но мы ведь об этом знали и раньше. Извини, Петруха, но что бы ты не делал, вселившись в тело короля Эдуарда, всё равно не смог бы изменить Англию, а в ней-то как раз и заключён весь корень зла. В России, как ты понимаешь, мы могли обойтись малой кровью и обошлись, но только не в Британской империи и ты это прекрасно знаешь.