Валерий Белоусов - Утомленное солнце. Триумф Брестской крепости

Снаряды «карлов», которые можно было увидеть в полете, сначала поднимались круто вверх, на долю секунды застывали на вершине баллистической кривой, а потом безжалостно обрушивались вниз, вздымая тучи красной кирпичной пыли, песка и обломков. Построенные в прошлом веке, казематы старой Крепости не могли им противостоять…

В одном из казематов, отделенные глухими стенами без окон от всего мира, нашли укрытие юный ротный командир и седой Кныш…

Ротный, засыпаемый непрерывно льющейся с потолка землей, горячечно шептал:

— Господи, Господи, зачем я только это сделал…

— Товарищ командир, о чем это Вы? — спросил Кныш, низко наклоняясь к нему:

— Никакой я не командир… — отчаянно ответил ротный. — Двое нас, братьев, Николай и я… близнецы мы… я всегда хотел в Красную Армию, сколько себя помню… А меня не взяли — туберкулез нашли… А взяли брата моего Кольку… Я к нему в Крепость повидаться приехал… Он говорит, побудь тут за меня, учений точно не будет, воскресенье же, а я на денек в Кобрин смотаюсь… девушка там у него… А ты, говорит, в моей форме походишь, покрасуешься… Мы переоделись, и он уехал… а я вот остался…

— А кто Вы по профессии будете? — спросил Кныш задумчиво.

— Артист я… в оперетте характерные роли играю! — с горечью ответил ротный.

— Ну и ничего, ну и ладно, хорошо у Вас получается… Играйте роль командира дальше! Я Вам подыграю…

Немного помолчав, Кныш добавил:

— Я ведь тоже Вам соврал… я ведь не унтер… Офицер я, прапорщик, за отличия из унтеров произвели, в феврале проклятого семнадцатого… От того я и домой, в Минск, после войны возвращаться из Польши не решился… Ну ничего, зато теперь я, случАем чего, Вам и посоветую, как и что делать… Вы меня только слухайте!

Тяжкий удар, вновь сыпется песок с потолка…

Кныш, отряхиваясь и прокашлявшись:

— А ничего нам вражина сейчас вломил… Крепко. Помню, раз под Стоходом он тоже вот так-то «чемоданами» швырялся… Но не такими, нет… Далеко не такими…

22 июня 1941 года. 12 часов 00 минут.

Город Брест

Из черных раструбов репродукторов:

«Внимание! Работают все радиостанции Советского Союза…

Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке своих самолетов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие… Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за родину, за честь, за свободу…

Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».

…Мобилизации подлежат военнообязанные, родившиеся с 1905 по 1918 год включительно. Первым днем мобилизации считать 23 июня 1941 года… Москва, Кремль. 22 июня 1941 года.

22 июня 1941 года. 12 часов 20 минут.

Город Брест. Улица Дзержинского, дом 19. Областной и городской Военный комиссариат

Облвоенком майор Стафеев примчался на службу еще затемно — после того, как ему позвонил домой лично товарищ Тупицын и предупредил о возможной крупномасштабной провокации.

С первыми залпами на улицу Дзержинского сбежались работники военкомата, несколько военнообязанных добровольцев, с вокзала пришли восемнадцать политруков запаса, которые не успели уехать на курсы усовершенствования в Смоленск.

Позже подошли партийно-советские работники, отправленные в военкомат Мазуровым из подвала Обкома.

В военкомате нашелся учебный станковый пулемет в разобранном состоянии, два десятка учебных винтовок ОСОАВИАХИМа с просверленными стволами, несколько «мелкашек» с ящиком патронов для них. Нормального оружия не было вообще, только у военкома и трех-четырех начальников отделений по пистолету.

Разослав гонцов в штабы корпуса и дивизии, Стафеев стал готовиться к мобилизации, а поскольку Указа все не поступало, по своей инициативе, с одобрения Бюро Обкома, стал поднимать военнообязанных повестками. Повестки разносили жены и дети работников военкомата, потому что весь персонал почты Бреста на работу не вышел.

К позднему утру у военкомата собралась небольшая толпа, человек четыреста. Стафеев, размахивая наганом, остановил на улице Карла Маркса грузовики, вывозившие один из воинских складов, и начальник колонны охотно согласился помочь, разгрузив три машины во дворе: винтовки и патроны. Гранат, увы, не нашлось…

От прибежавшего участкового милиционера в белом, испачканном сажей, кителе пришли нехорошие новости. В городе начинается беспорядок — идет открытый грабеж квартир «восточников», кто-то бьет витрины магазинов. Неизвестные нападают на выходящих из города евреев, отнимают у них ценности, убивают и насилуют. С чердаков и из подвалов незнамо кто нет-нет, а постреливает по проходящим красноармейцам. А в Управлении НКВД нет никого, все ушли на фронт.

Вооружив самых сознательных из мобилизованных — коммунистов и комсомольцев, под командой так удачно зашедших политруков, Стафеев немедленно отправил их в патрули с наказом навести должный порядок, приказав действовать решительно и жестко.

Распотрошив Ленкомнату и нарезав из транспаранта красные нарукавные повязки, патрули, похожие на легендарных красногвардейцев, ушли в город.

С облегчением услышав по радио Указ, майор Стафеев не стал дожидаться завтрашнего дня, а немедленно вывесил над дежурным помещением загодя приготовленный трафарет: «Мобилизация».

После этого он открыл железный шкаф и извлек из него два огромных пакета: № 1 и № 2.

Пакет № 1 он, не распечатывая, облил керосином и сжег во дворе военкомата.

А вот второй пакет — распечатал…

Через час на улицах города заалели плакаты: «Родина-Мать-Зовет!»

Брест, полдень… Пылающий военкомат, во дворе среди почерневших луж крови — мобилизованные с учебными винтовками в руках, Стафеев, политруки, партработники… они не сдавались. И не сдались!

22 июня 1941 года. После полудня.

Окрестности Бреста

Первый удар «Прыжка пантеры» немцы нанесли по аэродромам…

Советские истребители, прикрывая движущиеся по пыльным дорогам к месту переправы у Коденя колонны, не смогли противостоять немецкому «конвейеру», когда один или несколько фашистских самолетов непрерывно наносили удары по севшим на заправку.

Вот типичная картина этого черного дня: вывалившись из-за тучки, «Юнкерс-88» засыпает аэродром «адскими яйцами» — малокалиберными осколочными бомбами «Шпренг Диквант» SD-2.

Кроме того, новая техника в советских авиационных частях просто не могла быть в достаточной мере освоена — топлива для этого отпущено было крайне мало. Моральное эмбарго САСШ означало и прекращение поставок высокооктанового бензина…