Валерий Белоусов - Утомленное солнце. Триумф Брестской крепости

Клаша подбежала к беленькому штакетнику заборчика, толкнула от себя калитку:

— Мама? — и осеклась. Вместо их домика посреди сада чернела воронка. Чуть-чуть не долетела полутонная бомба до железной дороги…

Воя от горя, рухнула Клаша на рыхлую землю, когтя, пытаясь ее разрыть… но что-то уже умирало в ее душе и говорило ей, что это навсегда…

Навсегда — эта боль вины, горя и вечной тоски… Хоть бы еще раз увидеть маму, хоть бы одним глазком… поздно. Поздно. Поздно.

24 июня 1941 года. Около семи часов.

Где-то между Березой-Картусской и Теулями

… — Es gibt keine Frauen — es gibt kein Weinen! [111] Обычные мужские дерзости о извечной женской мерзости. Мнение литературного героя не совпадает с мнением автора. — закончил свое печальное повествование Додик…

Экипаж «Беспощадного Красного Пролетария» сочувственно покачал головами, а Вася, выразив общее настроение, даже красноречиво, выразительно произнес:

— My. Му-му-му…

Мерно постукивали колеса. Мимо бортов платформы неторопливо проплывал неброский пейзаж полосы отчуждения — березки, орешник, молодые сосенки.

Бронепоезд «Смерть фашистам!» (ну разумеется, бронедрезина — но будем уважать маленькие слабости отважного командира) с двумя прицепленными платформами — на одной возвышался танк, на второй теснились новоприбывшие в 30-ю дивизию бойцы — неспешно двигался на запад…

Все равно для Эспадо и его команды это была чистая выгода: и все-таки хоть на чуть-чуть, а побыстрее, и моторесурс не расходовался… не говоря уже о драгоценной солярке, которую ведрами сливали из всех емкостей Березовской «Сельхозтехники».

А как же танк сгружать будут? Вряд ли в Теулях сыщется высокая рампа? Но бывший знатный бригадир плотников-ударников Вася Костоглодов авторитетно заявил («Му! Му-му-му!»), что подмости он быстренько организует, был бы топор. А шпалы — они всегда под руками.

Пользуясь свободной минуткой, экипаж осваивал боевую технику и вел неспешные беседы «за жизнь».

Проще всего было Васе — разницу между бронебойным и осколочным снарядом он понял мгновенно. В конце концов, это не свиль или косослойность…

Тут даже глаза не нужны, тип снаряда на ощупь определишь. Читатель удивлен? Не удивляйтесь. Хоть Вася мог пальцами пятаки гнуть, они у него были чувствительные, как у слепого музыканта. Компенсаторная способность так проявляется.

Товарищ Сомов тоже быстренько пару раз собрал-разобрал свою пушку, попутно вводя своего командира в курс дела, причем со стороны казалось, что это Эспадо Ивана Иваныча учил. Потому что Иван Иваныч поминутно спрашивал:

— Все правильно я делаю, товарищ командир? Нигде не ошибаюсь?

Авторитет командирский поддержать — дело очень важное…

Теперь Иван Иваныч, тяжко вздыхая, в который раз пересчитывает подаренные НКВДэшниками снаряды — двадцать бронебойных да столько же осколочно-фугасных… из 135 снарядов БК, положенных танку по штату. Однако от пересчета количество снарядов не увеличивалось. Для Ивана Иваныча, привыкшего в своем опытном цеху к БЕЗГРАНИЧНОМУ боекомплекту, смотреть на эту жалкую картину было откровенно больно.

А Эспадо тщетно пытался понять цель и смысл танковой панорамы. К чему сей предмет? Неужели предполагалось, что танк с закрытой ОП стрелять будет? Наверное, так… Потому как внутри погона башни была нанесена разметка шкалы «тысячных».

Теоретически, конечно, вполне возможно… Но как измыслить такую тактическую ситуацию?

Додик Филькенштейн умело «облизывал» радиостанцию 10Р — и передатчик, и приемник, и умформеры… и всю бортовую электросеть напряжением 24 В. Разумеется, казенная игрушка была «Бо-зна-що» — такая себе симплексная ламповая гетеродинная коротковолновая, работающая в диапазоне частот от 3,75 до 6 МГц (соответственно длины волн от 50 до 80 м), радиостанция. На стоянке дальность связи в голосовом режиме, согласно техописания, достигала 20–25 км, в движении — кто знает? Однако то, что стабилизация частоты осуществлялась съемным кварцевым резонатором и плавная подстройка частоты отсутствовала, — говорило о многом…

10Р позволяла вести связь только на двух фиксированных частотах; для их смены использовался другой кварцевый резонатор из 15 пар в комплекте радиостанции. Для Додика сей изыск был не то что вчерашний, а уже и позавчерашний день. Про мощность он уже молчал…

ЕГО станция имела мощность более 200 ватт. Увы, где те ватты сейчас…

Небось, проклятый U2MF, дай ему Б-г крепкого здоровья, пользуясь моментом, для «себэ» все пентоды из нее повыдергивал… у него-то станция, между нами, откровенное барахло. Потому что места надо знать, где нужные радиолампы водятся.

Солдатенко, неслышно матерясь, чем-то брякал и звякал… Качество изделия завода имени тов. Кирова его явно не вдохновляло. То ли дело родной ХПЗ! Хотя, если быть честным, и там основной упор делался тоже на количество. Но там хотя бы болты до места вкручивали, а не забивали болт лихим ударом ручника…

Короче, экипаж был занят делом… и разумеется, между делом беседовал…

Ну о чем будут разговаривать пятеро молодых (в отношении Ивана Иваныча — относительно молодых) мужчин?

Солдатенко вздыхал:

— Да-а… вот моя Оксана тоже… Даже не написала мне в ГУЛАГ. Просто бумага пришла, что, мол, заочно со мной разводится. Да и зачем я ей теперь? На оборонный завод меня с судимостью не возьмут. Значит, прощай высокая зарплата… Иван Иваныч, ты сколько до войны получал?

— Тысячу семьсот, да премия квартальная 75 %…

— Ну я чуть поменьше, полторы… всяко, десять шевиотовых костюмов на зарплату купить мог. На мотоцикл себе копил… А теперь, ну, пойду я трактористом в Жилкомхоз… рублей четыреста-пятьсот положат… нет, Оксане такой муж не нужен.

— Глупый же ты человек, Солдатенко! — наставительно сказал Сомов. — Бабы любят не за деньги… Был бы мужик хороший!

— Иван Иваныч, а у тебя жена есть?

— А как же! — солидно ответил Сомов. — У меня целых две жены!

(Фото из довоенного семейного альбома. Две приятных, милых женщины, чем-то очень похожих друг на друга, молча, не говоря дурного слова, вцепились друг другу в волосы, а Иван Иваныч бегает вокруг них и уговаривает: — Ну не надо, девочки, миленькие, ну давайте разберемся по-человечески…)

Додик Филькенштейн только завистливо вздохнул…

Его амур де-ло LU9AS проживала в славном городе Рио-де-Жанейро и приходилась, кстати, троюродной сестрицей Адольфо Эспадо. Только члены экипажа «Беспощадного Красного Пролетария» об этом и не подозревали. Тесен все-таки этот мир.

Состав неторопливо шел на Запад.

Командир бронепоезда выглянул из рубки и задумчиво произнес:

— Это, конечно, хорошо. Но все же, почему ОНИ не бомбят?!