Анатолий Спесивцев - Польский вопрос

"Татары разорили вакуфные [10] Вакуфными в Османском султанате назывались земли платившие налоги не султану, а муллам. земли!" — сообразил Еэн. — "Теперь, хочу я этого или нет, надо срочно идти в Анатолию. Потому как за свои доходы муллы кого угодно с дерьмом смешают. При их противодействии у меня не будет ни единого шанса в борьбе за власть".

— Воля служителей Аллаха для меня священна. Сегодня же начинаем переправу татарской орды в Анатолию.

Подготовка к этому важному делу велась не первый день, заслон, оставленный оджаком, был давно частично уничтожен или разогнан, но двигаться через пролив Еэн не спешил, ему с военной точки зрения было выгоднее тянуть, собирать силы.

"Однако Аллах, приславший мне почти сто тысяч конников, посчитал иначе. Кисмет. Всё в руке его".

Переправа началась к обеду.

Еврейские общины Стамбула ощутили опасность от роста цен и нехватки продовольствия как бы не первыми. Их лидеры вспомнили предупреждения евреев с Дона и легко добились у Еэна права переселиться в Палестину. Для этого им даже не пришлось давать большую взятку, великий визирь рад был разгрузить переполненный город. Самой большой проблемой было добиться у венецианцев и греческих корсаров гарантий неприкосновенности. Вот это стоило весьма немалых денег. Уже в сентябре первые корабли с евреями-переселенцами потянулись в Палестину, на родину предков.

По иронии судьбы первыми, после переселенцев из русских земель Польши, из города стали отплывать романиоты, потомки евреев, поселившихся ещё в византийском, если не римском Константинополе. Эта община была слабее и сильно пострадала от двух пожаров подряд, тридцать седьмого и тридцать восьмого годов. Большая часть её членов не могла уже прокормиться при таких ценах на хлеб и вынуждена была согласиться на предложение, от которого нельзя отказаться — переезд в Палестину. Вслед за ними потянулись и бедняки из пока процветавших общин сефардов и ашкенази. Ненавидимые почему-то евреями Стамбула караимы двинулись из города на северо-восток, на Керченский полуостров Крыма, где вполне благополучно жили их единоверцы.

Скот татар, из-за которого так плохо стало с пропитанием в Истамбуле, в этот момент помог выжить очень многим жителям столицы. Часть его, причём значительная, была пущена на прокорм оголодавших стамбульцев. Семьи татар и ногаев, вместе с сильно поредевшими стадами, потянулись вслед за армией последнего Османа, Мустафы. И своими мужчинами, большая часть которых в эту армию была мобилизована. До семидесяти тысяч стамбульцев пошли вместе с Еэном в качестве рабочей силы, тысяч пятнадцать влились в пехоту румелийской армии.

Когда известие о форсировании румелийским войском пролива достигло противостоявших под Анкарой друг другу армий, их командования преодолели нерешительность и два больших войска сошлись в битве. Битве под Анкарой, на том самом поле, где Железный Хромец уничтожил армию Баязида Молниеносного.

Выходя в поход на Багдад, Мурад вёл за собой большую армию. Двадцать тысяч янычар (чуть более половины из всех имевшихся на то время), десять тысяч сувалери (тяжёлая конница из корпуса капыкуллу, две трети от наличных в султанате), пятнадцать тысяч сипахов (около половины реально наличных), около десяти тысяч азапов (пехотинцев с огнестрелом, призванных на время войны), пять тысяч легкой конницы войнуков (балканских всадников), столько же секбанов, османского варианта драгунов, пятьсот топчи (пушкарей капыкуллу) и больше сотни пушек. Сопровождали воинов обозники и работяги райя, тысяч тридцать. Предполагалось, что на востоке Анатолии к этой армии присоединится ещё одна, анатолийская.

За время, прошедшее после гибели султана, из войска дезертировало несколько сот сипахов, в основном румелийских, тысячи три человек выбыло из-за разных болезней. Румелийских помещиков заменили анатолийскими, вместо выбывших по болезни в ряды встали призванные из гарнизонов или добровольцы. Число азапов увеличилось до двадцати тысяч, секбанов до пятнадцати. Главной заботой Ислам-Гирея и великого визиря Зуграджи паши стало наращивание числа конницы. Татар по призыву Гирея прибыло из окрестностей Мраморного моря всего полторы тысячи, зато это была полноценная тяжёлая конница на арабских и анатолийских скакунах. Им удалось мобилизовать до двадцати тысяч кочевников из Центральной Анатолии. Да оставив у пролива часть пушек, осадная артиллерия в полевом сражении бесполезна, их заменили на орудия меньшего калибра из крепостей.

К битве Гирей имел шестьдесят шесть с половиной тысяч конницы, из них двадцать шесть с половиной тяжёлой, и сорок тысяч пехоты, половина — янычары. Артиллерийским прикрытием для них служили семьдесят орудий, не считая гаковниц.

Если у Зуграджи и Гирея не хватало конницы, то для Ахмеда Халебского и его великого визиря Гюрджи Мехмед паши главной проблемой стал поиск пехоты. Из тюркских племён востока Анатолии им удалось набрать пятьдесят пять тысяч всадников, правда, лишь пять тысяч из них обладали полным комплектом доспехов и могли причисляться к тяжёлой кавалерии. К ним прибавились десять тысяч арабских конников, столько же секбанов, пять тысяч сипахов и прибывшие в последний момент три тысячи черкесов и пятьсот имеретинцев. Всего восемьдесят три с половиной тысячи всадников, тяжёлой конницы вдвое меньше, чем у противника — всего тринадцать с половиной тысяч. Впрочем, многие тюрки и арабы имели неполные или облегчённые доспехи и были способны противостоять сипахам и сувалери.

С пехотой дела обстояли много хуже. К пяти тысячам янычар присоединились двадцать тысяч азапов. И то для этого пришлось полностью оголить гарнизоны крепостей на границе с ненадёжной и агрессивной Персией. Выход предложили те же армянские ростовщики. Все последние годы Армению терроризировали набеги конницы из Персии. Кизилбаши, правившие там, разоряли местность, убивали и угоняли в плен население. Тактику выжженной земли не в двадцатом веке придумали. Армяне выразили готовность заменить османов в крепостях, Ахмед и Мехмед на это согласились. До пятнадцати тысяч гонюллиян (пехота из иноверцев) было мобилизовано в Армении. Посомневавшись, восемь из них, самых лучших, прихватили с собой в поход, оставив в крепостях, вместо них пять тысяч подошедших асхира (сирийских пехотинцев). Армянам в случае победы Ахмеда было обещано возрождение пяти армянских царств, под рукой султана, естественно.

На поле боя у анатолийской армии было пятьдесят пушек, не считая гаковниц, которых также было меньше, чем у гиреевской армии.