Борис Толчинский - Боги выбирают сильных

— О чем ты говоришь, Корнелий? У меня нет полномочий!

— Во имя всех перунов Зевса! Какие тебе нужны полномочия?! Я их тебе предоставляю! Бери, какие хочешь, только верни ее!

— Не понимаю, что с тобой творится, сын… на тебе лица нет!

— А что тут понимать, отец! Я люблю ее, люблю без памяти, я не смогу жить без нее! Теперь понимаешь?!

— Это бред какой-то… Она и тебя околдовала!

— Значит, и тебя, отец? О, какая женщина!

— Корнелий, послушай меня. Послушай внимательно. Если она спасется, она тебя погубит. Я не буду высылать за ней эскадрилью.

— Отец, я повторяю по слогам: «Я. Не. Смогу. Жить. Без. Нее». Если не будет ее, не будет и меня. Ты — этого — хочешь?!!

— Вы безумны оба, она и ты! Heu, heu, me miserum! [69] «Увы, увы, мне несчастному!» (лат.) Воистину, настали времена, когда один безумец у другого оспаривает власть в державе Фортуната! Опомнись, сын: она тебя погубит!

— Пусть, пусть, пусть! Верни ее, отец. Что хочешь делай, но верни!

— Я попытаюсь, сын…

Из воспоминаний Софии Юстины

…Я неслась в ночи, выжимая из этой маленькой железной птицы скорость четыреста герм в час. Увы, на большее она не была способна… Последний раз я сидела за пультом моноплана два года назад. К счастью, навыки не забылись. Машина была послушна мне; она еще не знала, что нас ждет.

Возвышенные чувства переполняли меня. Ничего нет более возбуждающего, чем тысячи мер открытого пространства вокруг тебя. Человек всегда стремился в небо, но прежние боги полагали небо своей монопольной собственностью. Даже у нас, у цивилизованных аморийцев, несколько столетий тому назад бушевала дискуссия, можно ли нам создавать летательные аппараты. Тысячи сторонников этой идеи закончили жизнь в «Обители Обреченных» либо на кострах — пока «внезапно» не обнаружилось письмо Фортуната-Основателя, в котором он благословлял полеты. И наши иереи тотчас прописали, что ересь — это отрицать полеты. А со временем нас убедили, что и сам Фортунат пользовался аэросферами, ибо небесные аватары научили его строить их.

Ну как же! Представляю себе современников Октавиана и Клеопатры на аэросферах. Еще бы им бластеры, и они бы завоевали весь мир. Впрочем, это излишне: весь мир и так принадлежит нам, их наследникам!

Я в своем уме, вопреки надеждам Ларгия Марцеллина. Перед отлетом я изучила метеосводки. Циклон двигался с севера на юг, с моря в сторону Стимфалийских гор, через Ливийскую пустыню. Циклон был холодным, зимним, а в центре пустыни температура достигала сорока градусов, а это очень много для середины января. Следовательно, холодный и теплый воздух столкнутся; велика вероятность того, что циклон выдохнется жестокой бурей в центральных широтах Ливии, не дойдя до Стимфалии. Из этого, в свою очередь, следует, что на границе между Ливией и Стимфалией существует воздушный коридор; миновав его, я обойду циклон. Поэтому я летела не напрямую к Темисии, а на юго-восток, к границе.

Погоня настигла меня примерно через час после вылета. Шестерка военных монопланов также мчалась на предельной скорости, и предел этот у них был больше; жаль, моей наглости не хватило, чтобы угнать военный моноплан. Меня ежесекундно вызывали на связь, но я не откликалась. Чем дальше, тем серьезнее становилось мое положение. Они надеялись взять меня в кольцо и заставить повернуть обратно. Раздались несколько выстрелов из эфиритовых пушек. Разряды прорезали мглу — но я понимала, что это чисто психическая атака; у них не могло быть приказа стрелять в Софию Юстину. И я не обращала на их выстрелы внимания.

Маневрирование затягивалось. Видно, им воспретили решительные меры. Но это были настоящие штурмовики, профессионалы. Они неумолимо стягивали невидимое кольцо вокруг моей машины. Один летел над головой, два по бокам, еще один преграждал путь к земле, а два последних сидели на хвосте. Если один из них вырвется вперед, клетка захлопнется, и мне придется подчиниться им. Поэтому я выбрала момент и резко ушла влево вверх, вырвавшись из кольца. Еще несколькими смелыми маневрами я оставила их позади, вернее, в стороне.

Однако вскоре они меня опять догонят. Я должна была оторваться.

Чтобы запутать погоню, я полетела на юг, к горам Стимфалии.

Около получаса моих преследователей не было видно. А затем я обнаружила их впереди по курсу. Они разгадали мою тактику! Я стремительно ушла вверх и повернула обратно. Мне оставался единственный путь — на север. И я уже предчувствовала, чем это грозит…

Штурмовики заметили меня и бросились в погоню.

Вскоре впереди обнаружилось свечение. Я видела вспышки молний.

Они пронзали ночь. Это было прекрасное, волнующее зрелище. Циклон, увы, не выдохся — он приближался, грозный и свирепый, подобный Юпитеру в гневе, а я летела ему навстречу, и мои преследователи мчались за мной. Одно время я даже надеялась, что они устрашатся циклона и оставят меня в покое. Снова увы! Некто могучий гнал их за мной; нетрудно догадаться, кто этот второй Юпитер, ненавидящий меня и меня боготворящий.

Воистину — спереди пропасть, сзади волки!

Я слышала уже раскаты грома, а молнии сверкали как будто в двух шагах. Мозг мой трудился, изыскивая путь к спасению. И я нашла решение, которое казалось дерзновенным даже для меня.

Безумным — не скажу. Приняв его, я отринула человеческую логику и вверила себя богам. Они меня спасут или погубят.

Я взяла резко вверх. Мой моноплан стремительно набирал высоту. Я чувствовала пульсацию циклона, он уже заставлял трепетать мою машину.

Железная птица словно молила меня: отступи, покорись, пока еще не поздно!..

Нет, было уже поздно. Если поверну назад, буря все равно меня догонит; догнав же, уничтожит.

Я не знала, каков ресурс высоты у моей машины. Вдруг она не выдержит давления и развалится? Во всяком случае, иного выхода не было, и мы неслись навстречу урагану.

В рядах же моих преследователей царило смятение. Они поняли, что настичь беглянку не успеют, — но и вернуться без меня им не дано. Представляю, что творится в душах этих людей, которым безжалостная Нецесситата назначила оказаться меж жерновов могучей воли, его и моей. Я пророчила их судьбу, как Кассандра участь Трои.

Наконец они повернули назад и вскоре скрылись в ночи. Я осталась наедине со свирепым вихрем. Воздух стонал вокруг моей трепещущей машины, глаза слепило от беспрерывных вспышек молний… молнии озаряли сплошной темный вал, который неумолимо приближался. Это вода и лед, а с ними — смерть.

Вверх и вперед — там мое спасение!

Только невежественные люди полагают, будто всякий ураган — это бесчинствующий хаос. На самом деле бури подчиняются своим законам.