Андрей Захаров - Пропавшие без вести

— Товарищ подполковник, — возмутился Жидков. — Как это вы себе представляете? Мы, коммунисты и комсомольцы, будем совершать чуждый нам поповский обряд! Это антисоветчиной попахивает. Вы слишком много на себя берете! Вот и товарищ Синяков может доложить куда следует. Без попа, что без соли, получается?

Все стоявшие рядом увидели, как у Климовича сжались кулаки и желваками заходились скулы, но это была секундная вспышка гнева.

Командир взял себя в руки и спокойно произнес:

— Уважаемый товарищ политрук. Никакой антисоветчины здесь нет. Не все погибшие были коммунистами и комсомольцами. Многие из живых, православные и еще не утратили веру в бога. Это первое. Второе. Что случилось и где мы сейчас находимся, никто толком не знает. Когда люди увидят, что власть, то есть мы с вами, объединились с церковью, то поверят нам и пойдут за нами. Нам здесь не нужен стихийный бунт. И последнее. Пока здесь я командир полка, а полк еще существует, то вы все обязаны исполнять мои приказы. Я за все несу ответственность. Перед партией и лично товарищем Сталиным. Вам ясно?

— Так точно, товарищ подполковник, ясно. — ответил Жидков, при этом кинул взгляд в сторону особиста Синякова, но не почувствовав с его стороны поддержки, опустил голову.

— Если всем всё ясно, выполняйте приказание. — закончил Климович. Когда все разошлись, он подозвал красноармейца, своего ординарца, постоянно дежурившего возле него. — Ваня, позови-ка мне санитара, пускай перевязку сделает, а то опять нога кровоточит.

При подчиненных Климович держал себя спокойно и невозмутимо. Люди должны видеть уверенность своего командира, верить в его знание обстановки и умение руководить в любой ситуации. Если не будет веры в командира, начнется хаос, а это смерть для всех. Это было на людях, но сейчас, когда он остался один, Алексей становился простым человеком, подвластным сомнениям и тревогам, даже страху. Нет. Страхом не за себя, а за тех людей, которые доверили ему самое дорогое, что у них есть, свою жизнь. Справится ли он, сможет ли оправдать их доверие? К душевным переживаниям добавилась еще и физическая боль. Контузия и раненная нога. Он помнил только то, что рядом разорвался снаряд, пущенный из немецкого танка. Дальше была темнота и тишина. Когда очнулся, то увидел, что осколок разорвал галифе и разрезал мышцы левого бедра, не зацепив кость. Мышцы расходились, их необходимо было сшить, но это мог сделать только квалифицированный врач. Оставшиеся в распоряжении Климовича санитары этого не умели. Нога сочилась кровью. Приходилось накладывать жгут и периодически делать перевязку. От потери крови, кружилась голова и не было сил. "И за что мне такое наказание господь придумал? Я ведь простой человек, а не герой. Что теперь делать, как быть дальше?" — думал Алексей.

После перевязки к командиру подошел Бондарев.

— Разрешите доложить, Алексей Аркадьевич. Составили список всех военнослужащих. Вместе с командирами всего сто сорок семь человек. Из них, двадцать четыре раненных, четверо тяжелых, могут до следующего утра не дожить. За ночь погибло трое красноармейцев и четверо гражданских, из них одна женщина и ребенок. Привалило деревьями и животные побили. Гражданских — шестьдесят один человек. Двадцать один ребенок, двадцать девять женщин, из них одна беременная и одиннадцать мужчин. Всего двести восемь человек. Три десятка лошадей, четыре коровы с тремя телятами и один бычок. Три козы. И даже с козлом. — усмехнулся Бондарев. — Зачем было козла тянуть, не понятно. У его хозяина спросил, да тот сам толком не знает. Говорит, что привык к нему, жалко бросить немцам. С десяток кур есть с одним петухом. У одного хозяина на подводе даже трое поросят имеется. Ну, собак я и не считал. Их штук пять или шесть здесь бегает. Ночью погибли две лошади и корова, ноги переломали и хребет. Пришлось дорезать на мясо. Начальник склада доложил, что на такое количество людей продуктов хватит максимум дней на восемь-десять, если экономить, конечно. Животных, кроме подножного корма, кормить нечем. Но, травы пока хватает. Оружие и боеприпасы еще пересчитывают. С этим проблем нет. Есть наше и немецкое, что Попов захватил. Хватит на всех с лихвой. Пять ящиков с гранатами. Даже снаряды к нашим пушкам и мины на складе нашлись. Есть четыре ящика с взрывчаткой. Но взрывателей почему-то нет. Также на складе есть около двух с половиной тонн бензина и бочка с машинным маслом. Несколько бухт телефонного кабеля и четыре телефонных аппарата, запасные батареи к радиостанциям. Нашли несколько ящиков с гвоздями и железными скобами. Запас одеял раздали весь. Немного шинелей и другой формы осталось. Раздетых, нет. Каски и противогазы имеются. Амуниция разная. Нашли немного медикаментов. Но наши санитары, кроме как повязки накладывать, толком мало что умеют. Сейчас бойцы копают могилы для погибших. Священник согласился участвовать в похоронах. Тут дедок один хочет с вами пообщаться. Говорит, что учитель он. Кстати, хозяин козла.

— Да. Надо мне с ним пообщаться. Может, разъяснит нам, что произошло. Жизненный опыт как-никак.

К командирам подбежал запыхавшийся сержант:

— Разрешите доложить, товарищ подполковник. Сержант Котов. Беда у нас…

— Что за беда? Ты можешь яснее выражаться? — встревожился Климович.

— Вода пропала…

— Как пропала? Озеро ведь рядом глубокое! — воскликнул Бондарев.

— Извините, меня, товарищи командиры, не так доложил. Озеро мелеть начало, вода из него куда-то уходит. Я бойцов послал за водой для кухни, да и умыться. А вода от берега ушла, одно дно осталось. Мне как доложили, то мы сразу же дальше прошли. Теперь край воды в метрах двадцати от бывшего берега. Что делать-то будем…

— Прежде всего, не паникуй. Слушай мой приказ. — остановил его Климович. — Немедленно найти в лагере все пустые емкости и заполнить их оставшейся водой. Всем налить воду во фляги и во все, что возможно. Ясно? Но только без паники. Вместе с начальником склада организуй эту работу. Все, идите, сержант.

— Час от часу не легче. — промолвил стоящий рядом Бондарев.

Вдруг от входа в лагерь показалась небольшая группа красноармейцев. Они вели троих неизвестных мужчин, одетых в непривычную для людей, живущих в 1941 году, одежду.

Подойдя к командирам, старший группы, старшина-пограничник доложил:

— Товарищ подполковник. Докладывает старшина Долматов. Нами, недалеко от лагеря захвачена группа немецких диверсантов. При задержании пытались оказать сопротивление, но были связаны. При них обнаружены документы и другие вещи. Из оружия, только вот этот нож.

С этими словами старшина развязал вещмешок и выложил из него на подводу изъятые документы и вещи. Последним он положил нож.