Андрей Захаров - Бородатые боги

После разбивки нового лагеря и сооружения загонов для животных, Антоненко-старший организовал вокруг себя заядлых рыбаков, спустив на воду свою резиновую лодку и раздав всем желающим все свои запасы лески и крючков с поплавками. Для ловли рыбы сетью, прихваченной Максом из гаража отца, соорудили пару плотов, для надежности укрепив их накаченными камерами, взятыми из колес автомобилей. Теперь к их рациону каждый день в неограниченном количестве добавлялась свежая рыба.

Откормившиеся на хорошей травке коровы с козами, стали больше давать молока, что также улучшило питание людей.

Будаев с Аксеновым, подобрав себе еще пару охотников, не смогли сдержаться и устроили охоту на местную живность. Почти каждый день они приносили в лагерь по паре небольших оленей, а то и трех. Один раз принесли средних размеров двух местных животных очень похожих на диких кабанчиков, но вместо пятачка у них был небольшой хоботок. Как пояснила девушка Лена, ранее побывавшая в Южной Америке, эти «хрюшки» назывались тапирами. Большие тапиры обычно живут в тропических лесах вблизи водоемов, но как они оказались в этой горной долине, она не понимала. Наверное это были андские горные тапиры.

Каждый раз своими выстрелами охотники поднимали над лесом большие стаи птиц, поэтому Уваров приказал прекратить пугать местный животный мир и порекомендовал им ставить только силки с капканами. После случая с охотниками, всем обитателям лагеря было приказано применять огнестрельное оружие только в экстренных случаях. Да и беречь патроны надо, новых никто не даст. «Мы, пока чужие в этом мире и неизвестно как он отреагирует на наше присутствие». - пояснил свое распоряжение Уваров. Кто-то даже предложил забрать у всех оружие, но от этой идеи отказались. Обстановка вокруг была не до конца изучена и опасность нападения на лагерь могла возникнуть в любую минуту.

После разбивки лагеря, Уваров хотел сразу же пойти на разведку древнего города, но Баюлис категорически возражал против этого. На удивление всех, его поддержал и профессор Левковский. Главным их аргументом было то, что организм наших людей после переноса во времени и тяжелого перехода ослаблен, они еще не до конца адаптировались к местным условиям, а в городе, их могли ожидать неизвестные болезни, имуннитет к которым у попаданцев еще не выработался. Согласившись с этими доводами, командиры решили перенести время изучения города еще на три дня.

Также временно прекратили производить и разведку местности, ограничившись выставлением секретов и наблюдательных постов. Людям и лошадям надо отдохнуть, они ведь не железные.

Посты сделали выносными, на дорогах и возвышенностях. Один из них установили в большой башне на горной террасе, откуда ранее Антоненко-старший изучал долину. Там посуточно дежурил караул из семи человек во главе с сержантом или командиром. Для наблюдения им было выделено два бинокля. На этот пост провели телефонную связь.

Трудности и невзгоды объединяли людей из разных времен. Многие даже подружились. Уже никто никого не делил на белых и красных, все прекрасно понимали, что делить им уже нечего, все что было раньше, осталось там, в прошлом времени и его уже не вернешь.

Здесь все стали равными друг к другу. Каждый оценивался только одним критерием, своей возможностью улучшить жизнь для всех.

«От каждого по способности и каждому по потребности. Настоящий коммунизм!» — как-то пошутил Уваров. — «Правда, военный».

За эти спокойные дни так сложилось, что все перемешались между собой. Несмотря на разные времена попадания, среди красноармейцев и солдат образовывались землячества, групки по интересам и, если можно так выразиться, по профессиям, кто и что лучше мог делать. И только казаки Новицкого еще держались вместе, не перемешиваясь с другими.

Как и было предложено ранее, решили заново пересмотреть состав всех подразделений. Перед этим собрали весь лагерь и провели общее собрание. Особых возражений никто не высказал. Предложение остаться здесь и со временем перебраться в город, многие также одобрили.

То ли в шутку, то ли в серьез, но на собрании неожиданно возник «женский вопрос».

Женщин в лагере было чуть ли не в шесть раз меньше чем мужчин, а молоденьких, вообще, по пальцам пересчитать. Основной массой мужской половины лагеря былы крепкие молодые парни до тридцати лет. В первые дни нахождения в этом мире, сопровождаемые стрессами на пределе психических и физических возможностей, об «этом» никто не думал, но сейчас, когда наступили спокойные деньки, а особенно после того, как все отмылись и привели себя в порядок, у многих взыграли соответствующие гормоны.

Огонька в костер любви добавило и то, что всю найденную в «полуторке» женскую одежду передали в пользование обитательницам лагеря, а чтобы народ не скучал, по вечерам устраивали посиделки под патефон или гармонь с гитарой, где молодежь могла покрасоваться друг перед другом.

Нечипоренко попытался познакомить всех с музыкой своего времени записанной на дисках, проигрывая их в своем «Форде», но она мало кому из «предков» понравилась. Остальным показалась слишком шумной.

Из-за благосклонности той или иной представительницы прекрасной половины человечества, в лагере уже произошло несколько конфликтов между потенциальными женихами, чуть не дошедших до драк и поножовщины, но их удавалось вовремя потушить. Командиры понимали, что дальше оставлять этот вопрос нерешенным было нельзя.

Еще в первые дни после переноса в этот мир, среди женщин лагеря был создан женский комитет, занимавшийся организацией жизни и быта женщин с детьми, а также другой работой не требующей мужских рук. В состав комитета вошли наиболее активные женщины, к которым потянулись и все остальные. Все активистки оказались из сорок первого года. Те, кто попал сюда из девятнадцатого и две тысячи девятого, удивлялись их активности и возможности дружно разрешать все трудности быта связанные с попаданием в другой мир. Советское воспитание чувства коллективизма у активисток оказалось развито сильнее, чем у других.

Женский комитет возглавила молодая энергичная женщина по имени Полина, попавшая сюда из сорок первого года вместе со своим пожилым тестем и двумя маленькими детьми. До войны она работала на швейной фабрике и была бригадиром. Ее мужа призвали в армию с первых дней войны и он ушел на фронт. В конце июля Полина случайно встретила раненого земляка, ушедшего в армию вместе с ее мужем. Он и рассказал, что муж Полины погиб в первом же бою, на седьмой день войны. Так молодая женщина стала вдовой с двумя детками на руках. При приближении немцев к их городу, они со свекром, похоронившим еще до войны свою жену, решили уйди к дальным родственникам за Днепр, но не успели, оказались вместе со всеми здесь. Хоть ей было тяжело с маленькими детьми и больным свекром, но она никогда не унывала, всегда старалась найти занятие для себя и своих новых подруг. Она была среднего роста, с крепко сбитой фигурой, как шутили бойцы: «есть, за что взяться и руки не увязнут». Когда Полина улыбалась, то на ее, после всех испытаний оставшихся пухленькими щечках, всегда появлялись манящие небольшие ямочки, говорящие о душевной доброте этой женщины. К ней уже несколько раз «подбивали клинья» потенциальные женихи, но женщина, с веселым смехом давала им от ворот поворот, «даря гарбуза».