Василий Кононюк - Я – меч, я – пламя!

– Это будет очень трудно, товарищ Сталин, объект крайне осторожен, и ему ничего от нас не надо.

– Я уверен, товарищ Артузов, у вас получится. Но не сейчас, Ольга сейчас не главное. Главное – достаньте доказательства военного заговора из германского генштаба. Ни о чем другом пока не думайте, разве что про японцев не забывайте.

– Из Японии жду сообщения на этой неделе.

– Как только будут новости, сразу докладывайте. Идите, я вас больше не задерживаю.

Возвращаясь от Сталина, Артузов подумал: как все странно в политике и как хорошо, что он ею не занимается. Еще в тысяча девятьсот тридцатом году было доказано, что Тухачевский – троцкист и недоволен политикой Сталина. Но вождь тогда вступился за него лично и вывел из-под огня. С тех пор руководителю ИНО поступало немало сигналов и от агента «Сюрприз», и от агента «Илинич» о связях Тухачевского с германским генштабом. Он информировал и Менжинского, и Ягоду, но ему всегда велели искать возможную провокацию и двойную игру. А теперь вопрос, как об этом доложить Сталину. «Ладно, главное – достать фотокопии, а там… победителей не судят. Что касается Ольги, то мне велели искать реальных персонажей, будем искать. Никто не запрещал разрабатывать версию ясновидящей».

Артузов слегка преувеличил трудности. На самом деле он уже тогда, в Макеевке, когда понял, кого следует искать, практически поймал Ольгу. Молодая девушка от шестнадцати до восемнадцати лет, судя по письмам, незаурядного ума, вдобавок к другим своим способностям. Да, Москва большой город, но мест, где можно встретить таких девушек, очень мало. Сообщать кому-либо о своих планах он не собирался. Во-первых, пока Ольга на свободе и идет игра, он нужен, а во-вторых, Артузов понял – то, как описала его судьбу Оля, могло случиться. А когда он понял, что девушка ясновидящая, слегка испугался. Эта возможная судьба ему очень не понравилась, и к тому же не было уверенности, что она уже прошла мимо. Выходит, за ним должок, а такие долги нужно отдавать. Найти эту девушку Артузов собирался для того, чтобы иметь козырь в запасе и научить ее не делать глупостей, больше не писать того, что явно указывает на ее таланты. В смутные времена это лишним не будет. Для поисков необходимо прикрытие, ведь придется использовать сотрудников. Кое-что Артур уже придумал. Для работы в разведке нужно срочно привлечь несколько молодых, талантливых девушек, мечтающих о лаврах Мата Хари. Артузов был уверен: вместе с ними он найдет еще одну, которую у него было много резонов оставить на свободе. Основной из резонов заключался в том, что внимания к ее информации после того, как ее поймают, никто уделять не будет. Пропадет тайна, пропадет интерес.

Руководителя следственной группы, работника среднего начсостава Тарасова Виктора Федоровича, прибывшего на место преступления с остальными членами группы, больше всего волновал вопрос: в чем же таком мог быть замешан директор школы, если его дважды пытались убить. Во второй раз, к сожалению, намного удачней, чем в первый. Опрос жителей этого и соседних домов ничего не дал. Даже бабушка из дома напротив, видевшая в свое время преступника, была в это время занята по хозяйству и в окно не смотрела. Так что слова «невысокий паренек в белом картузе с хозяйственной сумкой в руке» так и остались единственным описанием преступника. Портрет, нарисованный художником со слов потерпевшего, никакого толку не дал, никто подобного человека никогда не видел, и возникали обоснованные сомнения в том, что он существовал. Они даже не пробовали показывать рисунок, поняли, что это плод фантазии бывшего директора.

Виктор Федорович с тоской думал, сколько же версий убийства нужно рассмотреть, чтобы распутать дело. Как опытный работник он понимал: никто ему столько людей и времени не даст. Кое-что они уже проверили после первого эпизода. Исключили жену и сослуживцев. На работе явно прослеживались два типа отношений к потерпевшему: часть коллектива его расхваливала, другая о его талантах и достоинствах отзывалась очень сдержанно.

Ничего странного в этом не наблюдалось, кого-то начальство любит, кого-то не очень. Тех, кого потерпевший не любил, он доставал мелкими придирками, но все в пределах нормы, за такое не убивают. С учениками ситуация сложилась похуже. Нашлись ребята, которые имели с директором серьезные конфликты, вплоть до того, что не получили в свое время аттестата. Кое-какую работу в рамках отпущенного времени провели, но результатов она не дала. Опросили несколько человек, более-менее подходящих под описание, но никто из них на роль убийцы не тянул как по характеру, так и по мотивам. «Придется трясти бумаги по месту работы, может, там след найдем!» – с грустью подумал Виктор Федорович. В первую очередь нужно было разобраться в хозяйственной деятельности директора, а этого Тарасов не любил больше всего на свете. Не имелось у него ни способностей к бухгалтерии, ни усидчивости, и он размышлял, кого из сослуживцев попросить у начальства для помощи в этом «глухом» деле.

Оля зябко куталась в платок, притоптывала ногами, улыбалась и думала: только конец сентября, а скоро придется покупать зимнее пальто – такая пришла холодина. Однокурсники-москвичи обещали, что еще будет тепло, но в такую стужу в это не очень верилось. Восемь часов вечера, а на улицах уже темнота, отступающая лишь перед светом редких фонарей. Все, кто был на остановке и ждал, как и Ольга, трамвая, поворачивались спиной к холодному северному ветру, дующему уже третий день подряд и принесшему с собой стужу.

Но душа Оли пела невзирая на погоду, радость, которая охватила ее, можно было сравнить только с далекими детскими воспоминаниями, когда на утренник в канун Первого мая приходили представители завода, взявшего шефство над школой, и раздавали детям по кусочку сладкого сахара-рафинада.

Последние полтора месяца оказались очень тяжелыми для Стрельцовой, она знала: нужно определиться с тем, чем она будет заниматься в ближайшее время. Но это как раз никак не получалось. Девушка понимала: тема ее будущей работы должна быть связана с радиосвязью, которая в настоящий момент в РККА хромала на обе ноги как в количественном, так и в качественном отношении. Оля знала: в результате именно она должна кардинально решить вопрос.

Но чем больше проходило времени, тем сильнее ее охватывали беспокойство и раздражение. Даже присущих ей спокойствия и уравновешенности не хватало, чтобы справиться с этим зудящим беспокойством, выматывающим немым вопросом: то ли я делаю, тем ли занимаюсь. Дни, проскальзывающие мимо однообразной чередой и не приносящие ничего нового, давили на сознание тяжелым грузом бесполезности и поднимали в душе волны лихорадочного нетерпения, которое только мешало сосредоточенно искать зацепку, позволявшую найти решение поставленной задачи.