Александр Маркьянов - Сожженные мосты

Дом, который и являлся главной целью специальной операции «Лилия» находился как раз в районе аль-Кадимия. Он был арендован на длительный срок, и за него было заплачено наличными. По данным, которые дал один из арестованных этой ночью боевиков, именно в этом доме находился штаб исламского комитета, районной первички запрещенной экстремистской организации «Воинов Междуречья», одного из ответвлений Аль-Каиды. Аль-Каида была обезглавлена в ходе дерзкой операции русских спецслужб несколько лет назад в Бейруте — но деятельность свою не прекратила. Потому что это была система, система поддерживаемая и финансируемая извне. В любой системе каждая деталь взаимозаменяемая, на место одного встает другой и все продолжается.

Что такое исламский комитет? Исламский комитет — это первичная организация района, первичная структура исламского подполья. В него входят глава комитета, он же подпольный судья, мулла, руководитель боевой организации и несколько его подручных — исламских экстремистов, локальный руководитель исламской разведки и локальный руководитель исламской контрразведки. Исламская разведка и контрразведка на более высоком уровне объединены в «Комитет шариатской безопасности», который отдельным именным указом объявлен вне закона. Еще в исламский комитет обычно входил меняльщик — агент Хавалы [67] Хавала — параллельная исламская внебанковская система обмена и трансграничного перевода денег. Источник финансирования терроризма. .

Эта структура была как бы параллельной властью, она пыталась подменить собой власть. Судья разбирал споры между правоверными, которые те не могли и не хотели выносить на суд закона. Кровная месть, неуплата калыма за жену — во всех этих случаях мусульманин мог искать правды только у такого вот подпольного судьи, потому что законом и тот и другое строго запрещалось. Мулла толковал Коран — совсем не так как это делают в мечети, объяснял правоверным, что все их беды от жидов и русских. Он также собирал закят наличными — внесение пожертвований любой религиозной конфессии наличными считалось уголовным преступлением, разрешены были лишь безналичные пожертвования и продажа предметов культа (свечей, религиозной литературы) в местах скопления верующих. Естественно собранные таким образом деньги шли на нужды террористов, боевых ячеек, имевшихся при каждом исламском комитете. Боевые ячейки совершали террористические акты, но не только — некоторые считали что они еще помогают верующим, служа как бы отрядами самообороны. Меняльщик и агент Хавалы тоже были не лишними — они незаконно обменивали валюту, золото, помогали отмывать деньги. Обычно агент Хавалы служил также и скупщиком краденого.

Исламских комитетов в районе обычно было как минимум два — шиитский, контролируемый Хезбаллой и суннитский, контролируемый Аль-Каидой. Спецслужбы делали все, что поссорить эти два комитета — и нередко это удавалось, лилась рекой кровь, и правоверный поднимал руку на другого правоверного, обрекая себя на адские муки…

Как и все, этот исламский комитет охранялся. Охранялся пацанами, которые сидели в разных точках квартала. Они занимались своими делами, но у каждого был сотовый телефон и при малейшей опасности они должны были предупредить старших. Это давало несколько минут, чтобы скрыться. Самое страшное — что дети охотно на это шли, втягивались в дела таких вот исламских комитетов. Для них это было нечто вроде игры в «казаков-разбойников», они не понимали что происходит на самом деле и в чем они участвуют. И хорошо если они прозревали до того как успевали совершить что-то непоправимое — такие прозревшие тоже были и их было немало.

Когда один из натягивающих цепь велосипеда пацанов увидев ревущий дизелем броневик, перескочивший водосточную канаву, он схватился за телефон, уже понимая, что опаздывает…

— Ахмад-муаллим, здесь казаки!

Но было уже поздно — промчавшись мимо, обдав пылью порскнувших на обочину пацанов, броневик снова повернул — и таранным бампером на скорости снес глухие ворота одной из вилл, проломившись во двор…

— Пошел!

В бронированной коробке кузова открыла дверь — и один за другим из броневика посыпались на землю казаки. Первый из спрыгнувших короткой очередью отшвырнул бросившегося к машине большого, мохнатого пса…

Зазвенело стекло, небольшой, тяжелый, похожий на яйцо предмет выпал на замощенный щебнем дворик…

— Граната!

Казаки упали за укрытия — кто-то за машину, тяжело бронированную, кто-то — за ступени. Один успел только упасть на землю, отпрыгнув как можно дальше и закрыв голову руками — больше он ничего сделать не успевал. Над Аль-Кадимией рвал лопастями раскаленный солнцем воздух вертолет с группой прикрытия на борту.

Громыхнуло, осколки рванули воздух, полоснули по стенам, по броне. Зазвенели стекла.

— Вперед!

Громыхнуло еще раз, намного глуше — один из казаков, высунувшись из-за тупого носа АМО, бросил большой черный цилиндр светошумовой гранаты, ювелирно попав в то же самое окно, из которого только что бросили гранату по ним. Двое казаков, из тех что были ближе к двери, бросились вперед, первый из них с разбега вышиб хлипкую входную дверь. Следом шли остальные.

— Небольшой тамбур — дом старой еще постройки. Голые, обшарпанные стены, несколько стоптанных чувяков у стены. Еще одна дверь.

— Вакеф ална батуха!!! [68] Стой, стрелять буду! (арабск.)

Что человек думает в последнюю секунду жизни? О чем вспоминает? О том что не успел сделать? О тех, кого ему будет не хватать там? Мы не знаем…

Но я могу рассказать, что увидели вломившиеся в дом казаки в последнюю секунду своей жизни. Они увидели большую комнату с голыми стенами, нежилую. Они увидели расстеленный посредине ее роскошный ковер. Они увидели по пояс голого человека, голова у которого была повязана черной повязкой, на которой белым были вытканы изречения из Корана.

И они увидели два армейских зеленых ящика, стоящих по обе стены комнаты. И провода — они змеясь, выходили из ящиков и собирались в высоко поднятой руке сидящего на ковре по-турецки человека, голова которого была покрыта черной повязкой с арабской вязью на ней.

— Аллах Акбар! — произнес человек.

И нажал на кнопку детонатора…

АМО ровно забухтел дизелем, тронулся с места. Проехал пару десятков метров, повернул налево, ровно пошел по дороге. И тут тормознул — да так, что на казаков едва не посыпались какие-то ящики.

— От бисов сын… — выругался Чебак.

— Тихо!

— Внутренний КПП. Еще внешний будет — спокойно сказал Петров, наблюдая за происходящим через дырочку в борту…