Александр Маркьянов - Сожженные мосты

— Ну?

— А бабе этой, ей его надо?

— Которой?

— Ну… майору этому. Таможенной службы.

— У нее и спроси. Меня то что спрашиваешь?

— Ну, она… то ли смотрит… как бык на красное… а то нормальная вроде.

— Психованная она. Больная головой.

На обочине стоял человек, в шляпе и с кошелкой усиленно махал рукой. Почему-то именно кошелка привлекла внимание Велехова.

— Ну, тормозни около этого…

Егерь затормозил на обочине, подняв облако пыли. Сотник, сам еще не понимая, что привлекло его внимание, вышел из машины, поправил автомат, пошел навстречу странному путнику с кошелкой…

— Добри дан, пан сотник.

Человек поднял голову — и сотник осознавал, что видит перед собой Радована. Того самого Радована, командира сербских четников.

— И тебе добре… Подвезти али как?

— Подвези, коли можешь. Только не в тут сторону.

— А в какую надо?

Серб поднял кошелку.

— Вон там, за поворотом — съезд с дороги в лес. Поклон [107] Поклон — подарок. тебе там, рус.

— Поклон, говоришь… Это хорошо. А кланяться то кто будет?

— Да ты не бойся, пан сотник. Мы к русам — други навеки.

— Навеки. Ну, пошли в машину, тогда.

Это была проверка. Если бы впереди была засада — серб ни за что не согласился бы сесть в машину, чтобы погибнуть вместе с остальными. И серб ее прошел — спокойно подхватил кошелку, пошел к машине.

— Грибам вроде не сезон… — с намеком сказал Велехов.

Серб отодвинул полог на кошелке.

— Поесть [108] по-сербски и по-русски «поесть» звучит одинаково. несу.

Каравай хлеба, аппетитно пахнущее соленое мясо…

— Угощайтесь, други.

— Да нет… Мы до базы потерпим… — за всех отказался сотник.

Зря? Это только кажется. До тех пор кажется, когда собственными глазами не удивишь то, к чему это может привести. Например, не увидишь вырезанный экстремистами блокпост, солдаты на котором в знак дружбы бутылку приняли от кого-то из местных. Вот как увидишь — головы отрезанные рядком в пыли лежащие… так до костей проберет, век будешь помнить, что ни есть ни пить не пойми что нельзя.

— Сворачивай.

Сотник кивнул, Петров повернул руль и машина, съехав с ведущей по окраине поля ухабистой дороге в лес, на едва заметную тропинку. Трясти перестало, но двигатель начал работать натужнее — дорога уходила в гору.

— Мы тут пройдем?

— Пройдешь, рус. Мы же прошли…

Подниматься в гору пришлось чуть ли не километр. Верней, не в гору — подъемы сменялись спусками, по ободранным ветвям и колее становилось понятно, что дорога используется. Сотник нервничал — случись что даже машину в такой тесноте не развернешь.

— Долго еще?

— Скоре, рус. Вон там видишь?

За стеной деревьев что-то мелькало. Правильные геометрические формы — таких не бывает в лесу.

— Машина стоп! — скомандовал сотник.

Певцов остановил машину.

— Дальше пешком пойдем.

— Как скажешь, рус… — пожал плечами серб.

Покидая машину, сотник сделал незаметный знак, означающий «быть настороже и занять место у пулемета». Мало ли…

— Пойдем тут, рус… Срежем путь — серб прошел, не проломился а именно прошел через придорожный кустарник, канул в лес как рыба — в воду…

Радован действительно умел ходить по лесу — почти как казаки. Тихо и быстро сразу было видно, что местный лес он знал.

— Осторожно! Сюда не вступай! — предостерег он в одном месте своего спутника.

Что там было — сотник предпочел не спрашивать.

Идти пришлось совсем немного — полянка была рядом. Прямо в лесу, ухоженная, чистенькая, даже валежника на ней не было. По центру — черная клякса кострища. Размер — сотник прикинул, как раз чтобы обеспечить посадку среднего транспортного вертолета, вряд ли это простая случайность. Машина — небольшой развозной ФИАТ — полуторатонка, старый. Как он сюда проломился… а вон дорога, почти незаметная даже, выходит из чащи под острым углом, специально прорубленная. Грамотно сделали, молодцы, кто-то изрядно учил диверсионной премудрости.

Около машины стояли двое, молодые…

— Добри дан [109] добрый день, русский (сербск.) , рус — поздоровался молодой, высокий и крепкий, с длинными волосами парень стоящий у машины.

Сотник внимательно смотрел на серба.

— Доброго дня и тебе…

— Это мойе… — Митрич запутался, подбирая слова — син… сын брата…

— Племянник.

— Да, да. Тачно. Племянник. Его Божедар зовут. А это моя Драганка.

Сотник изумленно пригляделся, и вдруг понял, что стоящая чуть поодаль, в камуфляже, с измазанным камуфляжным гримом лицом — женщина! Точнее даже девушка — молодая, коротко постриженная, форма мешком висит — но все же девушка. И глаза сверкают, ну сущий чертенок.

— Добри дан, рус… — голос у девушки оказался молодым и звонким.

Сотник смотрел на них — на изгнанников, на людей у которых нет родины. Они не выглядели какими то несчастливыми — наоборот, оба они, и Божедар и Драганка весело и открыто улыбались. Потому что рядом были русы, казаки, воины с оружием в руках как и у них те, кто приютил их в тяжелую годину, дал им землю и попытался дать Родину. Но Родину человеку, увы, может дать только Господь.

И Божедар и Драганка выглядели так, будто служили в регулярной армии, хотя на деле это было не так. Они были четниками — среди конаков самое почетное — быть четником. Все сербы учатся стрелять — от мала до велика, в том числе и женщины. Слишком часто сербов били в предыдущие века слишком много сыновей и дочерей этого народа сложили головы молодыми. Четники — это не просто отряд самообороны сербской общины, это шанс на выживание народа в целом. И они, эти двое молодых людей, были горды тем, что служат своему народу, служат с оружием в руках.

А оружие в руках было — у обоих. Молодой серб держал на ремне, перекинутом через шею старый, но мощный пулемет РП-46, тот самый, который был до пулемета Калашникова, с воронкообразным пламегасителем на стволе и лентой, которая укладывается в матерчатый мешок. Машина, несмотря на возраст — надежная и убойная, патрон то тот же самый, что и у ПКМ, ну а то что потяжелее ПКМ и надежность поменьше — так что с того. Вон, бычок какой — пулемет на себя навьючил, коробки с лентами, еще пистолет Браунинг на ремне — и улыбается.

Драганка судя по всему была снайпером. Об этом говорили и ее манеры — держаться чуть подальше от основной группы и ближе к подбирающимся к полянке кустам, и камуфляж — большая накидка поверх стандартного камуфляжа типа «леший», которая Драганке была явно велика. И оружие — перестволенный штурмкарабин Токарева, в зеленой пластиковой ложе с пистолетной рукояткой, с сошками и с хорошим оптическим прицелом. Возможно, даже законный, карабин-то. Еще пистолет — такой же Браунинг.