Владимир Васильев - Дети дупликатора

—В подвале можем вездеход зевнуть, — объяснил Псих. — А наверху и слышно, и видно.

—Думаешь, так рано явятся? — усомнился Сивер- цев. — Тараненко вообще говорил, что в среду приедут, скорее всего. А сейчас только вторник начался.

—Тараненко спешит, — убежденно сказал Псих. — Он из кожи вон вылезет, чтобы провернуть все пораньше. Поэтому я практически не сомневаюсь, что вездеход появится в ближайшие два часа. И в наших интересах его не проворонить. Так что давай, Ваня, собирай манатки. Спать больше не будем.

Делать нечего, пришлось скатывать пенку и пихать ее в вещмешок. Пенка упиралась, ей не хотелось снова в душную неволю; Сиверцев боролся с ней, как Геракл с гидрой, но все-таки поборол. Затянув горловину мешка Сиверцев встал и надел куртку. Псих тоже уже собрался.

Подвал, как уже говорилось, был довольно просторный, и Псих с Сиверцевым пережидали выброс в самом его центре. От дверей их отделяло добрых метров пятнадцать. И в подвале царила тьма кромешная, а тот факт, что собираясь оба подсвечивали себе фонариками, тьму за пределами освещенного пространства делал только гуще и плотнее.

Сиверцев не ожидал ничего худого, он просто направился ко входной двери, направив луч фонарика на саму дверь, примерно на уровне пояса. Поэтому когда Псих вдруг рявкнул: «Стоп! Замри!», Ваня вздрогнул, но автоматически повиновался — застыл на одной ноге, словно аист в гнезде. Месяцы на заимке, а также частые выходы наружу, за ограждение, многому его научили. Во всяком случае, научили беспрекословно повиноваться более опытным и главное — сначала повиноваться, а потом уж думать и глядеть, что там и как там.

Псих уже стоял рядом с Ваней и зачем-то освещал пол перед дверью. Ване показалось, что свет его фонарика почему-то имеет странный зеленоватый оттенок.

—Что такое? — настороженно справился Сиверцев.

—Холодец, — коротко ответил Псих.

Ваня присмотрелся и наконец-то понял, что это не фонарик Психа светит зеленоватым. Это пол перед выходом сплошь затянут студенистой массой, в которой, как говорили сведущие люди, растворяется даже титан. Холодца было много — наверное, и не перепрыгнуть. К тому же дверь была закрыта на замок и ее сначала нужно было отпереть.

—Во блин! — с досадой произнес Сиверцев. — И как мы теперь? Вброд нельзя же?

—Нельзя. Ботинки сожрет. Не сразу, но минут за пять разлезутся. Зараза, пол тут ровный, никаких углублений, вот он и растекся, не обойдешь!

—Слушай, я в сортире кирпичи видел! — осенило вдруг Сиверцева. — Раз тут ровно, то слой этой дряни совсем тонкий. Перейдем по кирпичам! Псих оживился:

—Дело! Айда!

Они бросили оружие и поклажу посреди подвала и метнулись к дверям сортира. Сиверцев сунулся внутрь, отодвинул швабру с ведром и передал кирпичи Психу, оставшемуся в дверях—два, потом еще два и последний, пятый.

—Швабру тоже бери! — велел Псих. - Не швырять же их, в самом деле? Или разобьются, или, не дай бог, брызнет на нас. Лучше шваброй задвинем куда надо.

—Пластик… — с сомнением протянул Сиверцев. — Съест ее холодец!

-Да и хрен с ней, — фыркнул Псих. — Тоже мне, ценность!

—Может, она для того тут и оставлена, людей выручать!

—Вот и выручит.

—Нас-то выручит, — сказал Сиверцев. — А что после нас? Хоть потоп?

—После нас останутся готовые кирпичи, — усмехнулся Псих. — Не о том ты, Ваня, заботишься. Давай, бери швабру и пошли, время идет. И кирпичи оставшиеся подбери.

Сиверцев вздохнул, покорно взял швабру, два оставшихся кирпича и поспешил за Психом.

—Свети! — велел Псих, отдавая Ване свой фонарик. И Сиверцев стал светить, двумя фонарями с двух рук.

Все пять кирпичей Псих положил на пол за полметра до холодца. Отобрал у Вани швабру и крайний слева аккуратно выдвинул примерно на шаг вперед, в зеленую лужу. Туда же пододвинул и остальные—даже чуть дальше первого. Перекладинка швабры, краем макнувшаяся в холодец, начала покрываться сине-зеленой пеной, поэтому Псих торопился.

Шагнул на первый кирпич и пододвинул остальные четыре. Потом на второй и пододвинул три. При этом он предусмотрительно целился не точно к двери, а чуть правее — дверь открывалась вовнутрь и нужно было оставить ей место, чтобы не уперлась в кирпичи в процессе открывания.

С третьего кирпича Псих уже мог дотянуться до замка — дотянулся, открыл, дернул дверь на себя. Сиверцев опасался, что металл двери коснется холодца и дверь снизу частично будет «съедена», но небольшой зазор между нижней кромкой двери и слоем холодца вроде бы остался. Во всяком случае, пены, как от швабры, видно не было.

Псих, вероятно, ожидал, что холодец разлит и за порогом, потому и взял все кирпичи, сколько было. Так оно и оказалось: вся площадка снаружи перед дверью была залита все той же зеленой массой, вплоть до первой ступеньки.

Кое-как вытолкав один из кирпичей за порог, Псих вернулся в подвал на сухое и бросил швабру прямо на пол. Перекладина к этому моменту уменьшилась в размерах вдвое и кислота продолжала пожирать пластик, превращая его в неопрятную пену с резким химическим запахом.

—Не стой, Ваня, хватаем вещи и ходу! Подвалу все равно каюк, двери и порог выест, а незапирающейся ухоронке грош цена.

Сиверцева не нужно было упрашивать: он вернул фонарик Психу, живо навьючил вещмешок на плечи и схватил автомат.

—Давай вперед! — скомандовал Псих.

Сиверцев повиновался. Чуть раскинув руки в стороны для равновесия он прошел по кирпичам и перепрыгнул на ступеньки. Псих подпирал сзади. Однако, невзирая на спешку и разлитый холодец, он все же закрыл и запер дверь и спрятал ключ в тайник. Сиверцев дожидался его вверху, у начала лесенки.

Под открытым небом уже чувствовалось близкое утро, во всяком случае, фонари смело можно было выключить и прятать, видно было и без них. Псих поднялся по лестнице и поравнялся с Ваней.

—Правильно, что дальше не пошел, — похвалил он. — После выброса сейчас веселуха будет—новых аномалий без счета, в самых неожиданных местах. Холодец нас уже поприветствовал.

—Куда дальше-то? — Ваня попытался вернуть разговор в практическое русло.

—Можно доспать, — пожал плечами Псих. — Только лучше этого не делать. А то зевнем еще вездеход.

—Да куда спать, окстись. — Сиверцев совершенно точно знал, что в ближайшее время все равно не уснет, даже если и заляжет на пенку.

—Правильно.—кивнул Псих.—Тогда можно просто посидеть на крылечке. Или в курилке. Тебе где больше нравится?

—Честно говоря, мне бы больше понравилось в «Ать-два» или в «Вотрубе». Если учесть время — то и родная койка в общаге устроила бы, — мечтательно сказал Сиверцев. — Вот там бы я вопреки всему отрубился!

—Ну, потерпи немного. Сегодня твоя командировочка скорее всего закончится. Сядешь в тараненковский танк — и расслабишься. «А ведь действительно, — сообразил наконец Сиверцев. — Неужели правда? »