Ольга Денисова - Вечный колокол

- Ты только шепчи погромче, - выдавил он, чувствуя, как тошнота подходит к горлу и тело сотрясает волна дрожи.

От боли он перестал ощущать себя человеком: у него не осталось ни капли мужества, ни крохи чувства собственного достоинства. Он рвался, он кричал в полный голос, перебудив всех раненых, а отец не дал ему ничего прикусить - сказал, это бесполезно. Зыба хотел зажать ему рот, но отец не позволил, чтобы Млад мог дышать. Он терял сознание, но ненадолго, - так казалось ему самому.

Давно посветлели окна, а отец все шептал в рану свой бесполезный заговор и долотом выбивал гнилые кусочки кости. Млад охрип и думал, что сошел с ума и теперь умирает. Он не помнил, как оказался на нарах, перевязанный и закутанный в одеяла.

А через несколько часов боль утихла настолько, что он уснул и проспал до следующего утра.

Отец разбудил его, чтобы напоить и перевязать.

- Ну что, сын? Тебе лучше, я смотрю, - глаза отца светились надеждой. - Потерпи еще, я выдавлю гной.

Млад застонал и укусил подушку.

- Терпи. Это не так страшно, - отец погладил его по голове. - Я виноват… Ну прости меня, сынок.

Это действительно оказалось не так страшно и очень быстро.

- А теперь скажи мне: кто-нибудь трогал тебя за правое плечо? В последнее время? - спросил отец, вернув повязки на место.

Млад покачал головой:

- Вообще-то нет, - прохрипел он еле-еле. - Кто угодно мог по плечу хлопнуть. Я не помню.

- Я не мог не увидеть, понимаешь? Я не мог…

- Да ладно тебе, бать, - Млад натянуто улыбнулся - он совсем не мог говорить и тихо сипел, - ты просто не хотел верить. Боялся. У кого угодно увидел бы, а у меня - нет.

- Не знаю. У меня ощущение, что я борюсь не с ранением, а с врагом. Как будто кто-то мешает мне, понимаешь? Я ту мазь все время вспоминаю, которой тебя от ожога лечили.

- Бать, если бы не ты, я бы давно умер. Перестань оправдываться.

- А я не оправдываюсь. Я хочу понять, что происходит. Кому ты перешел дорогу? И у кого достает силы бороться со мной?

- Это Иессей! - вдруг сказал Ширяй, дремавший на тюфяке рядом. - Я знаю! Он тебя боится, Мстиславич! Потому что ты можешь помешать ему убить князя.

- Не ори… - устало прошептал Млад. - Завтра весь Псков заговорит о том, что кто-то хочет убить князя.

Месяц березозол пришел на землю в одночасье - вместо промозглой сырости, серых туч, полных мокрого снега, падающего на почернелые сугробы, вдруг выглянуло солнце. Снег растаял за три дня, а вскоре сквозь прошлогоднюю траву еле заметно пробилась свежая зелень. На Волхове тронулся лед.

Вернигора ослеп, и никто уже не сомневался, что зрение никогда не вернется к нему, - доктор Велезар сказал, что гниение убило что-то у него в мозгу.

Однорукий кудесник, на которого так уповал главный дознаватель, отказался идти в Новгород. Он был очень дряхл и сказал, что кто-то преувеличил его возможности: ему не сравниться с избранным из избранных, и не надо тревожить его спокойную, созерцающую старость. Это известие окончательно сломило дух Вернигоры - прежде воин, он за месяц превратился в озлобленного, несчастного калеку. Доктор пробовал говорить с ним, убеждал, что его знания, его опыт еще пригодятся Новгороду, а если не Новгороду, то университету, но главный дознаватель не прислушался к его словам. Говорили, что он пытался повеситься, но под его тяжестью оборвалась веревка, и он принял это как знак богов, отказался от должности и, в сопровождении какого-то юноши из университета, сам отправился в Белоозеро - говорить с одноруким кудесником.

Волоту не хватило сил сочувствовать ему - чем ближе Весна приближала землю к лету, тем хуже ему становилось. К боли в суставах добавилось ощущение какого-то нароста внутри, который свербел и не давал покоя ни днем, ни ночью: хотелось разорвать не только рубаху, но грудную клетку под ней, чтоб выпустить наружу накопившееся раздражение. От него сводило ноги, а часто - и ребра, и, как Волот ни старался на людях скрыть свою болезнь, боль от внезапной судороги выдавала его.

Призраки, каждую ночь приходившие к постели князя, теперь виделись ему и средь бела дня: однажды, не выдержав напряжения, он убежал из терема в промокший лес и оказался вдруг в странном месте - его со всех сторон окружил туман, непроглядный, белый-белый. И в нем он видел смутные тени, и голоса уже не шептали, а говорили громко и отчетливо, называли его по имени и звали к себе. Волот бежал оттуда сломя голову, пока не увидел лес вокруг и берег Волхова. Доктор сказал, что это его видения и такого места в лесу не существует, но Волот не сомневался: с ним это произошло на самом деле, такое не могло привидеться. И от этого ему стало еще страшней - он поверил, что эта странная болезнь рано или поздно приведет его к смерти, что от нее нет ни лекарства, ни спасения: призраки заберут его к себе.

Разговоры о его болезни просочились в Новгород: люди шептались удивленно и сочувственно, Волот ловил их взгляды, когда проезжал по улицам в детинец. Никто не торопился подтвердить эти слухи, и верили в них немногие. До тех пор, пока однажды на заседании думы с ним не случился припадок: судороги охватили все его тело, он упал, сильно разбив голову о каменный пол, но не потерял сознания. В детинец позвали доктора Велезара, Волота отвезли в Городище на повозке - он не мог встать, и не мог говорить, и боялся, что от малейшего к нему прикосновения припадок повторится.

В тот же день, к вечеру, к нему явился Чернота Свиблов - меньше всего Волот хотел встретиться именно с ним. Доктор отпоил князя какой-то травой и пообещал, что припадка не случится, и ему действительно стало лучше, но встретить посадника так же, как в прошлый раз, он не смог - был слишком слаб, ему едва хватило сил встать с постели. Дядька завернул его в шубы и усадил в горнице для гостей, перед очагом.

Свиблов на этот раз тоже повел себя иначе и начал разговор по-отечески.

- Я пришел не ссориться, а мириться, - сказал он, присаживаясь напротив князя. - Довольно мы играли во врагов. Не то время, чтобы делить власть. Я рад, что на нашей стороне переговоры ведет Воецкий-Караваев. Хоть он и был мне соперником на вече, я ценю его способности.

Волот сдержанно кивнул.

- Война затягивается, князь. Нам надо искать союзы, сильные союзы. Далеко не всем нравится Великое княжество Литовское, занимающее пол-Европы. И главный его противник - польский король. Воецкий-Караваев завтра выезжает в Польшу. Мне пока не хочется выносить этот вопрос в думу, я сначала хотел поговорить с тобой. Я знаю, сейчас ты с негодованием отвергнешь мое предложение, но пройдет время, и ты посмотришь на него совсем по-другому. Ты знаешь, что христиане делятся на католиков и ортодоксов?

- Я слышал об этом, - устало ответил Волот.