Ольга Денисова - Вечный колокол

- Я не за татар - я не против татар. Это разные вещи. И даже если бы я был против них, это ничего бы не изменило: Правда не зависит от того, за кого ты и против кого.

- Ой, Млад Мстиславич! - Добробой приоткрыл рот. - Как ты это здорово сказал!

- Ага, - кивнул Млад. - Пойду. Потом поговорим.

В ректорате еловыми дровами трещала печь, ректор с деканом естественного факультета сидели перед открытой дверцей на низких скамеечках и пили вино из серебряных кубков.

- Явился? - ректор кивнул на третью скамеечку возле печки. - Садись.

Млад стащил с головы треух и расстегнул полушубок, продолжая топтаться у двери.

- Ну что застыл? Часа полтора тебя ждем, - обернулся к нему декан. - Вино на столе, наливай.

Млад пожал плечами и повесил полушубок на крючок за дверью. Вина так вина… Он плеснул в кубок густой настойки и сел рядом со столпами университетской мысли.

- Я знал, что ты чудак, Млад Мстиславич, - начал декан, - и я прощал тебе любые чудачества за твой ум, и за твой опыт, и за любовь к тебе студентов…

Млад опустил голову.

- Ты хотя бы понимаешь, кому дорогу перешел? - вслед за деканом подхватил ректор. - Ты представляешь себе, что ты сегодня сделал?

- Я не понимаю. И не хочу понимать.

- Это, конечно, замечательно, - ректор посмотрел на него многозначительно, - можешь рассказать нам сказку о том, что городские власти не смеют совать нос в дела волхвов. Да, волхву Белояру нечего опасаться. Но профессора университета, даже если он волхв, достанут, и еще как! Ты с княжьей галереи не ушел, когда здесь были люди Свиблова.

- А… Черноты Свиблова? - решил уточнить Млад. Он ожидал подвоха от Осмолова.

- Черноты, Черноты, - усмехнулся ректор. - Впрочем, люди Осмолова были здесь всего на пару минут позже.

- И что они хотели?

- Люди Свиблова выясняли подробности похищения христианского мальчика. Люди Осмолова подозревают в тебе казанского лазутчика. Мне стоило большого труда представить им доказательства твоей невиновности. Университет защищает своих питомцев, и тем более - профессоров. Без моей грамоты никто тебя под стражу не возьмет. Но, Млад, чем ты думал, когда это делал?

- Я не думал о боярах. Я думал о Правде.

- И это замечательно тоже… - ректор скривился, словно откусил кусок от кислого яблока. - Иногда мне кажется, что наивным ты только притворяешься. Ты знаешь, что сейчас, вместо того, чтоб громить гостиный двор и кидать татар под лед Волхова, новгородцы дубасят друг друга? Завтра, конечно, соберут вече, но это будет завтра! Если, конечно, соберется одно вече, а не два и не три! А сегодня ватаги с трех концов пойдут вместо татарского посольства громить боярские терема! Татарам, конечно, тоже достанется, но для Новгорода одной искры хватит, дай только боярам хвост прищемить! Вместо единодушия - раскол и распри. Ты этого добивался?

- Складывается впечатление, что результат гадания заранее был известен всем, кроме меня, - пробормотал Млад.

- Да нет же, Млад, - декан положил руку ему на плечо, - гаданием хотели сплотить новгородцев, объединить против общего врага, кем бы он ни оказался. Подозревали болгар, подозревали литовское посольство и посольство Ливонского ордена, и поляков подозревали. На татар думали меньше всего! Мы едва успели спрятать наших студентов из Казани!

- Я надеюсь, вы спрятали их надежно… - проворчал Млад.

- Да, они в профессорской слободе, в тереме выпускников. Об этом никто не знает, кроме трех-четырех профессоров и деканов их факультетов. Не беспокойся за них, лучше подумай о себе. Никто не мог предсказать результатов сегодняшнего гадания, никто не ждал такого исхода и таких беспорядков, иначе… иначе это сделали бы не так открыто, понимаешь? Но благодаря тебе к беспорядкам добавился раскол!

- Знаете что? - Млад приподнялся. - Мне все равно, чего хотели добиться бояре и кого они хотели объединить! Я - волхв, я отвечаю за то, что говорю людям, не перед боярами! Так мы дойдем до того, что и волхвы станут изрекать боярскую волю вместо Правды!

- Млад, не горячись, - вздохнул ректор, - ты, конечно, прав. Но иногда интересы государства требуют поступиться некоторыми максимами.

- Да вы что… Слышал бы вас Белояр… - пробормотал Млад. - Это… этого делать нельзя! Боги…

- Млад, родные боги желают Руси добра и процветания. Неужели они не поймут лжи во спасение?

- Вы хотите от меня чего-то определенного?

- Да. Завтра на вече ты подпишешь грамоту и сообщишь новгородцам, что ошибался.

Млад встал. Он хотел сделать это с достоинством, но расплескал вино на рубаху - получилось скорей смешно.

- Я не сделаю этого, даже если меня попросит об этом Белояр. Я не сделаю этого даже… Вы не смеете требовать этого от меня. Никто не смеет.

- Млад, университет зависит от милостей людей с тугой мошной. Мне недвусмысленно дали понять, что их расположения можно лишиться в одночасье. К сожалению, не Белояр дает деньги на обучение студентов.

- Я проживу и без университета. Пока хлебу нужен дождь, я без дела не останусь. А вот проживет ли без меня университет? - Млад стиснул зубы и поставил кубок на стол.

- Нет, ты неправильно нас понял, - ректор поднялся вслед за ним, - мы не угрожаем тебе. Никто не собирается на тебя давить, никто из университета тебя не прогонит. Но пойми и наше положение. Да и свое обдумай хорошенько. Завтра тебя объявят татарским лазутчиком, не только убьют, но смешают с грязью твое имя и имя твоего отца. И университет пострадает ни за что. Если нас лишат денег, многим студентам придется уйти от нас недоучками. От твоего решения зависишь не только ты, пойми это…

Млад скрипнул зубами:

- Мне нечего больше сказать. Я не изменю решения.

- Я понимаю, - декан тоже встал, - это удар: по твоему самолюбию, по твоему доброму имени… Я понимаю. Но из двух зол надо выбирать меньшее. Подумай до завтра. Не торопись, взвесь все «за» и «против». Но хотя бы подумай…

- Дело не в гордости и даже не в добром имени. Мне не о чем думать и не о чем больше говорить, - Млад развернулся, едва не поскользнувшись на натертом до блеска полу. - Прощайте.

- Млад, хотя бы подумай… - повторил декан ему в спину, но Млад вышел вон и захлопнул за собой тяжелую дверь.

Он быстро спустился по широкой темной лестнице, придерживаясь за перила, - по вытертым студентами пологим дубовым ступеням, - прошел мимо десятка аудиториумов длинным коридором, освещенным масляными лампадками, и свернул к выходу. В главном тереме было непривычно тихо, и в полутьме он казался огромным. Окна светились синим снежным светом, бревенчатые стены глотали звуки, и Млад не слышал своих шагов.

Может быть, он и вправду чересчур наивен? За обедом остальные волхвы ни в чем его не упрекнули: некоторые посчитали, что он не слишком опытен, некоторые посматривали на него обиженно, словно он поставил под сомнение их честность, - но все признали за ним право не подписывать грамоты. Белояр расспросил его подробно о том, что он считал своими видениями, а что - общими, и на прощание пожал в знак уважения руку.