Василий Сахаров - Булавин 1-2(СИ)

- Здравствуй Никифор, - он остановился передо мной.

- И вам здравия, дядя Илья.

- Где батя?

- А Корнеев не сказал?

- Нет, - поморщился бывший войсковой атаман. - Отговорился тем, что Кондрат его в свои планы не посвящает.

- Так отец вроде в Белгород уехал, Ульяну навестить. Знаете ведь, что она беременна.

- Говорили мне об этом, все же родня.

- Вот и я про то же самое.

- А когда Кондрат вернется?

- Не знаю.

Зерщиков что-то пробурчал, и было, повернулся к своему коню, но я его окликнул:

- Дядь Илья, зайди в дом. Квасу с дороги выпей.

- Холодный?

- Конечно.

- Ну, веди.

Мы с отцовым товарищем, который был готов его в любой момент продать за деньги и привилегии, прошли в дом. Вместе, из больших запотевших глиняных кружек напились кваса и, как бы, между прочим, Зерщиков спросил:

- Что у вас в Бахмуте происходит, Никиша?

- Вы о чем, дядя Илья?

- Люди в городке посторонние, а недавно разговор был, что самозванного полковника Лоскута в ваших краях видели.

- Кто же мне скажет, что происходит, - пожал я плечами. - Лоскут, если бы объявился, то непременно нас навестил, а я его не видел. Ну, а люди посторонние, так это бурлаки из беглых, которые недавно с Дона из артели Кузьмы Самойлова пришли.

- Может быть, так оно и есть, - протянул Зерщиков, а затем встал из-за стола и направился на выход.

- Дядя Илья, отцу чего передать?

- Не надо, я ему в приказной избе записку оставил.

Проводив дорогого гостя и посмотрев, как лошади умчали всадников с площади, я снова напялил на себя пропотевший и пыльный тулуп, взял в руки тяжелую палку, и направился в середину двора. Василь Чермный уже был здесь.

"Ну, продолжаем, - подумал я. - Краткий отдых окончен, до вечерних сумерек еще очень далеко, а чтобы не загинуть в новом для меня времени, надо быть сильным и ловким. Раз так, то придется много тренироваться и многому учиться заново. Политика и загадки прошлого, это все интересно, но если мне отрубят голову или пристрелят, то они меня волновать уже не будут. Палку крепче в руки и пошел".

- Помнишь молодость нашу, Кондрат? - спросил Костя Гордеенко своего друга.

- Конечно, помню, друже, - ответил бахмутский атаман.

- Вот что бы ты сделал лет пятнадцать назад, если бы на Сечь за помощью приехал?

Булавин усмехнулся и ответил:

- Вышел бы на раду, и клич кинул.

- И что было бы? - глаза запорожца улыбались, а лицо сохраняло серьезность.

- Собрал бы человек двести сиромашных, без оружия и пороха. Двинулся бы на Дон, и человек пятьдесят довел.

- Вот то-то же, - Костя хлопнул друга по плечу и добавил: - Пойду я, пожалуй. Вскоре начинаем, и я должен быть на своем месте. Удачи, Кондрат.

- Мы столько для успеха сделали, что она просто обязана быть с нами.

Костя Гордеенко покинул курень Лукьяна Хохла, который стоял в пределах Сечи, и направился к своему, который был неподалеку. Кондрат посмотрел другу в спину, вздохнул и стал ждать того момента, когда его вызовут на раду.

Шесть дней Кондрат Булавин, Костя Гордеенко и Лукьян Хохол находились в постоянном движении. Сговорившись сделать общее дело, они стали претворять свои задумки в жизнь, а для этого надо было не просто поднять казаков, а подготовить для этого почву и сговориться со всеми слоями населения Запорожской Сечи. Приходилось постоянно навещать богатых и влиятельных запорожцев и вести с ними долгие переговоры. Планировалось избрать Гордеенко кошевым атаманом, и не просто так, при одной только поддержке сиромашных, среди которых Костя был в сильном авторитете. Но и зажиточных казаков стоило подмаслить, да делами своими повязать, ведь за каждым таким человеком по несколько десятков лихих казаков, зависимых от его милости и помощи. Да, ко всему прочему, именно они контролировали торговлю, оружие, казну, продовольствие, склады и припасы, так что ссориться с такими людьми было себе дороже.

Наконец, к тому, чтобы провести перевыборы кошевого атамана, все было подготовлено. Казаки, из куреня Хохла, разнося новости, разошлись по Сечи, а Булавину оставалось ждать того момента, когда ему можно будет выступить перед сечевиками.

Бух! Бух! Бух! Один за другим до Кондрата донеслись пушечные выстрелы. Пора. Донской атаман встал и направился на выход. Рядом с ним были его донцы и несколько запорожцев. Все при оружии, и готовы в любой момент прикрыть Кондрата.

Сечевая рада заполнилась шумными и крикливыми людьми, готовыми в любой момент сорваться с места и выступить походным строем в любую часть света. Большинство казаков уже знало, по какому поводу сход, но кое-кто, в основном из приближенных нынешнего кошевого, пока пребывал в неведении. В огромный людской круг вышел кошевой атаман Финенко. Следом куренные и, пристроившиеся к ним, Булавин с донцами.

Финенко знал, кто такой Кондрат, был удивлен его появлению на Сечи и спросил:

- Ты народ баламутишь и раду созываешь?

- Да. Хочу братьям-казакам слово сказать.

- А чего ко мне не зашел?

- Тороплюсь. Время поджимает.

- Что же, раз имеешь что сказать, говори.

Увидев Кондрата, многие сечевые казаки разразились приветственными криками. Немало людей помнило его по штурму Азова и некогда ходило в его сотнях. Булавин выступил вперед и громким голосом повел свою речь:

- Панове запорожцы! Кто не знает, то зовут меня Кондратий Булавин. А прибыл я к вам от всего Тихого Дона, - Булавин снял с головы папаху, чинно во все стороны поклонился и продолжил: - Всему славному низовому казачеству бью челом. Прошу вас всех атаманов-молодцов встать с нами заодно, за славу нашу казацкую, за вольности и свободу. Нет нашей мочи. Претерпеваем обиды от царевых людишек. Не можем более укрывать у себя беглый люд и свободы лишаемся. А за нами ваш черед придет, товарищи. Идут на Дон каратели царские, и мы их разобьем. Однако это война с царем Петром Романовым, и скажу, как есть, самим нам, свою волю не отстоять. Потому, мы просим у вас, браты запорожцы: пушки, людей, коней и припасы. Пока еще есть сила за нами, отобьем царевых воевод, да сами на Москву пойдем. Видно, что позабыли цари, как мы их на престол сажали и снимали. Пора бы и напомнить.

Когда Булавин закончил говорить, казаки разразились приветственными криками:

- Станем заодно с донцами! Слава атаману Кондрату!

- Любо!

- Бери пушки!

- На Москву!

- Не дадим вольных казаков в обиду!

- Поможем братам!

Кошевой атаман поднял булаву и остановил выкрики:

- Не можем мы сейчас на помощь к донцам отправиться. Клятву мы царю давали, что мир не порушим, так негоже ее нарушать. На Сечи останемся.

Но тут Костины подручники из сиромашных закричали пуще прежнего и заглушили голос Финенко:

- Врешь!