Борис Гринштейн - ЗЕМЛЯ ЗА ОКЕАНОМ

Однако правитель, поручив общее руководство и контакты с мексиканцами Шульцу, отправился на юг. Среди прочих бумаг, доставленных на "Ладоге" было письмо Нессельроде. "Мы не собираемся останавливать движение будущего, освобождение Южной Америки вероятно, оно возможно, неминуемо. Потому Вам следует на военном корабле отправиться к сим берегам откуда достоверных известий к нам поступает недостаточно. …Не снабжая Вас полномочиями необходимыми для дипломатического представительства, по несвоевременности и дабы не подавать повода к представлениям и доказательствам". Управляющий МИД интересовался происходящим на Тихоокеанском побережье Южной Америки.

Следующие четыре месяца Муравьев вынужден был, в ущерб основной службе, посвятить политической разведке и, надо признаться, не опозорил флота в этом новом для себя качестве. Он встречался с "Освободителем"- генералом Боливар и генералом Хосе Антонио де Сукре, и с Бернардо О'Хиггинсом и с генералом Фрейре Серрано. Его 148 страничный доклад, отправленный в Ст.-Петербург с "Аполлоном", содержал подробный анализ событий последних лет и довольно точный прогноз. С той же почтой Матвей Иванович обратился в ГП с настоятельной просьбой о замене его на посту правителя.

Уход шлюпа не ослабил воинской силы колоний. Когда правитель 22 ноября вернулся в Новороссийск, прихватив по дороге в Монтерее компанейскую долю промысла,1289 только полномерных бобров, он застал в гавани дымящийся 36-типушечный фрегат "Крейсер". Он пришёл 1 сентября под командованием капитан-лейтенанта Лазарева. Хозяйственный Хлебников вселил морских служителей в новую казарму и тут же пристроил большинство их к работе по возведению укреплений. Ведь де-юре он, в отсутствии правителя являлся капитаном порта. Правда к величайшему сожалению Кирилла Тимофеевича 28 матросов, из имеющихся в наличии 176, капитан-лейтенант отстоял для работ на корабле и окуривании.

В отличие от компанейских судов, давно уже по настоянию ван-Майера перешедших на чистый чугунный балласт, на "Крейсер" в Кронштадте загрузили камень. Как это часто бывает при каменном балласте на борту развелись крысы и к приходу в Америку испортили массу товара и продовольствия (даже прогрызли 2 бочки водки) и кусали матросов уже и среди дня. Их убивали десятками, но крыс меньше не становилось. Теперь, полностью очистив трюм, построили из одолженного у Хлебникова кирпича настилы. На кирпич поставили котлы, полные морской травой вперемешку с углём, развели под ними огонь и тщательно законопатили все люки. Три недели из щелей в рассохшейся в тропиках палубы выбивался дымок, но процедура оказалась радикальной- на борту не осталось ни одной живой крысы.

Той осенью было, в основном, завершено строительство новых укреплений. "Сооружена была укреплённая стена с бойницами, а подле оной прекрасная батарея о девяти пушках. Вход же в бухту закрывают две батареи о восьми 24-х фунтовых морских пушек. Названы же они были по именам офицеров их строивших: крепостная- Домашневская, а береговые- Нахимовская и Путятинская".*(7)

Однако появление ещё 191 едока принесло и другие заботы. В урожайные годы Калифорния в избытке снабжала хлебом колонии и Охотск с Камчаткой, но в текущем году её постиг великий неурожай и пшеницы едва хватало самим. Поэтому капитан-лейтенанту Лазареву пришлось расстаться с двумя своими офицерами, лейтенантом Анненковым и мичманом Завалишиным, и 18 матросами. Правитель вручил им бриг "Булдаков" и отправил в Сан-Франциско для закупки хлеба.

Весной "Крейсер" потерял ещё одного офицера, а колонии пережили первый морской бунт.

Из-за нехватки овощей Лазарев решил силами экипажа развести огороды. Стосковавшиеся по деревне и земле матросы охотно принялись за работу. Руководил ими старший офицер, лейтенант Кадъян. Старших офицеров на флоте матросы традиционно не любят. Им по штату положено быть придирчивыми и въедливыми, а лейтенант Кадъян отличался ещё и любовью к линькам да и просто к кулачной расправе. На берегу он окончательно распоясался и, 18 марта, к Лазареву подошли выборные от команды и заявили, что на корабль не вернутся, пока не будет списан ненавистный Кадъян. Матросы удачно выбрали время для бунта. Правитель на "Ладоге" отправился в Михайловскую и они были единственной воинской силой в столице. Положение капитан-лейтенанта было сложным. Перед ним стояли бунтовщики, которых следовало присудить к плетям и каторге. Но грозить судом было совершенно бесполезно. Матросы не послушались бы и могли уйти в Мексику, скандал получился б грандиозный, с жирным крестом на дальнейшей карьере. И Лазарев уступил. "Будь по вашему. Старшего офицера спишу сегодня же. А вы возвращайтесь к работе. Да смотрите, не болтать у меня".

Кадъян в тот же день подал рапорт о переводе, а Лазарев скрыл всё произошедшее от начальства. Разумеется до Петербурга известия о бунте всё же дошли, но там отнеслись к происшедшему, к тому же не подтверждённому рапортом, как к случайному явлению, вызванному недостойным поведением одного из офицеров. Дело, не получив хода, "осталось тайной для истории официальной".

Этой весной на Уналашку был отправлен "Рюрик", на борту его находился отец Иоанн Вениаминов, будущий "апостол Америки". За пол года своего пребывания в Новороссийске молодой священник сумел добиться всеобщего уважения. "Невозможно лучше желать для сего края человека такой нравственности, таких познаний, благородного характера, с такой прилежности к своей должности, каков отец Иоанн". Тогда же, купленный ван-Майером у бостонцев на Сандвичевых островах "прекрасный по своим ходовым качествам" бриг "Араб", переименованный в "Байкал", под командованием штурмана Прокофьева отправился в Калифорнию. На нём в крепость Росс следовали Кирилл Хлебников и Павел Шелихов, который проявил себя исполнительным и деятельным конторщиком. Хлебникову поручалось, в случае необходимости, заменить им Шмидта. "Я надеюсь на него более, нежели на Шмидта и он может с большей пользой занять место последнего". Эта замена сыграла значительную роль в дальнейшей судьбе Росса.

Карл Юхан Шмидт, уроженец Свеаборга, прибыл в колонии сразу после окончания морского училища. Баранов высоко оценил способности молодого человека и перевёл его на должность приказчика с чином титулярного советника, не смотря на не слишком хорошее владение русским языком. "…меня перед г.Главнаго Правителю извинить, что я без ошибок писать не могу, я много раз попытался писать черновых, но ничего невышла… и кто етот вздор выдумал писать не как говоришь …". Кусков отнёсся к своему сменщику весьма скептически: "Я давно готовлю се(ление) к выходу представить в полное распоряжение назначенному уже в преэмники, дай бог что обновилось лучшим на пользу компании управле(ние) здешняго края, но …". (Многозначительное отточие сделано самим Кусковым) Вместе с Иваном Александровичем выбыл и письмоводитель Максим Суханов. Шмидт связывал с ним обнаруженную при магазине недостачу в 1000 рублей.