Борис Гринштейн - ЗЕМЛЯ ЗА ОКЕАНОМ

Вечером перед выходом в море к борту "Дианы" подошла небольшая галера и стоящий на носу японец сказал по русски вахтенному офицеру лейтенанту Колокольцеву.

- Здравствуй! Я был унесен морем Камчатка. Три года назад корабль "Князь Меншиков" привез нас в Симода.

- Перейдите на наше судно.

- Нельзя! Запрещается… Немного говорю.

Вызваные на палубу Лесовский и Посьет подошли к борту, японец сказал:

- Хочу известить. Порт Нагасаки английская эскадра. Чтобы японское правительство выдавало русских. Вас ищут. Их флот - четыре корабля: "Винчестер", пятьдесят пушек, еще пароходы "Барракуда", "Стикс", "Энкоунтер". Три парохода. Я - Камчатка! Япон не скажет, где русский."

Переход до Симода занял два дня. Политика Евфимия Васильевича оказалась очень верной. В порту его ждали и уже 22 декабря Путятин, с шестью офицерами и двумя солдатами, вышел из храма Риосэнди, отведенного ему для отдыха, и направился к украшеным шелковыми занавесями цвета семьи Мурагаки воротам храма Фукусэндзи.

"Занавеси открылись, и Путятин увидел своих старых знакомцев Тсутсуя и Кавадзи с многочисленной свитой. Все японские послы встали и поклонились ему. Растворены окна и двери, и в храме розовый свет. Путятин протянул руку. Кавадзи пожал ее, и Путятин пожал руку японского посла еще раз горячей.

Тсутсуй Хизен но ками сказал, что ему очень приятно встретиться с послом Путятиным. Спросили о здоровье друг друга и дружески кланялись и улыбались. Путятин и Кавадзи также обменялись любезностями. Тсутсуй представил Путятину двух губернаторов - Мимасаку но ками и Суруга но ками.

Чуробэ сам сказал, что он назначен на место Арао но ками, который был Оо-мецке во время переговоров в Нагасаки.

- А теперь Иесабуро Арао но ками находится у меня в подчинении, - с совершенно холодным лицом добавил Чуробэ.

Путятин, обращаясь к ученому Кога Кинидзиро, сказал:

- С вами давно не виделись и очень рады встретиться.

Кога ответил с приличествующей сдержанностью, что он очень рад видеть адмирала в добром здравии, снова прибывшим на новом большом корабле.

- Морской капитан первого ранга Посьет и начальник корабля, капитан первого ранга Лесовский, являются членами посольства, - перевел Гошкевич. - Лейтенант Пещуров - адъютант адмирала.

Кавадзи сказал, что рад видеть Пещурова. Он любил этого молодого и самого красивого из русских офицеров. Кавадзи вырос не в родной семье. У японцев есть обычай отдавать детей в другие семьи. Кавадзи был искренен, когда в порыве чувства сказал однажды в Нагасаки Пещурову: "Будьте моим сыном".

Кога высок, с длинным тяжелым лицом. Маленькие глазки как-то неблагожелательно щурятся, словно Кога подслеповат. Сморщенный лоб с недоуменно поднятыми бровями, словно академик еще не разобрался как следует во всем, что происходит вокруг. Кога - знаток философии, истории, литературы, китайского языка. Говорят, что он знает всего Конфуция. Сущность происходящих событий он сверяет с подобными событиями в истории, находя в каждом случае подходящий прецедент. Гошкевич уверяет, что он из учреждения Хаяси, который подписывал договор с Америкой, и что его дело - помогать посольству ученой аргументацией. Судя по такому составу посольства, первый министр сиогуна собрал тут представителей всех политических направлений. Гошкевич твердит, что переговорам с Россией в стране придается гораздо большее значение, чем переговорам с Америкой.

Конечно, как полагал адмирал, англичане в Нагасаки не могли не попытаться вбить клин между Россией и Японией. Чем могли пугать? Да тем, что Россия хочет завоевать Турцию, ее надо бояться и японцам. Да еще самые плохие рекомендации о государственном устройстве, о правительстве и народе.

Четверо японских послов сидели, поджав ноги, на высоком помосте, который сделан вровень высоте принесенных с фрегата стульев. Рядом с ними Накамура Тамея. За помостом на полу пять оруженосцев, стоя на коленях, держат стоймя мечи своих сюзеренов.

Сбоку на отдельном помосте, образующем как бы глаголь с подставкой послов, сидят оба губернатора - Цкуси Суруга но ками и Исава Мимасаку но ками.

- А как была погода в море и как дошли? - спросил Тсутсуй Хизен но ками.

- Дошли очень хорошо, - ответил Лесовский

- Мы восхищены вашим крепким кораблем! - продолжил Тсутсуй.

На отдельном табурете, уткнувшись в бумагу и едва сдерживая счастливую улыбку, сидел Накамура Тамея. У него большой выпуклый лоб, змейка волос на выбритой макушке, черные маленькие глаза. Накамура почти столь же свой и доверенный для собравшихся здесь русских, как и для японцев, еще со времен переговоров в Нагасаки. Он как режиссер, поставивший вместе с декоратором Мурагаки весь этот спектакль и желающий ему успеха.

- Россия воюет с Англией, Францией и Турцией, поэтому я желал бы не затягивать переговоры. Долг требует от меня встать в ряды сражающихся. В боях, случившихся при столице княжества, управлять которым уполномочил меня Его Величество Государь мы разбили объединенные силы Англии и Франции, но военное счастье переменчиво, а у врагов наших еще много кораблей.

Послы закивали головами. Почувствовалось, что слова адмирала произвели впечатление.

- Скорейшее заключение договора теперь в интересах японской стороны, - продолжал Путятин, намекая на договор, заключенный с коммодором Перри.

И сразу же в лицо послу, его свите, Можайскому, рисовавшему эту сцену, и переводчику повеяло невидимым холодом. Япония, как извечно, желала оставаться неприступной и независимой.

- Совершенно непонятно, на какую перемену ссылается посол Путятин, - сказал Кавадзи. - С тех пор как мы дружески простились в Нагасаки, не произошло никаких изменений. Нам надо продолжать наши переговоры и обсудить дела между нашими двумя государствами, которые были изучены за прошедшее время.

Лицо Путятина прояснилось. Он понял, откуда веет холодком и где опасность.

- Между Японией и Америкой подписан договор о торговле и открытии портов, - сказал Посьет. - А Япония обязалась…

Кавадзи, кивая головой, долго слушал Посьета. Когда Константин Николаевич закончил, он взглянул на него своими выпученными глазами. У Кавадзи был такой вид, словно он положил руку не на бедро, а на рукоять катаны.

- Обо всем этом у нас нет никаких известий.

Тсутсуй добавил, что бакуфу, посылая своих послов в Симода, желало прочной и долгой дружбы с Российской империей. Теперь известно, что все прошлые недоразумения происходили от неосведомленности обеих сторон, поэтому надо все изучить и обсудить тщательно… Этим и закончился первый день переговоров."

21 или 22 декабря поручик Можайский изобразил залив Симода. Горы обступили ровную гладь воды. Вдали виднеются городские постройки. Фрегат стоит на якоре по середине залива в такой позицию, которая, в случае нападения вражеских кораблей, помешает противнику использовать свое количественное преимущество.