Борис Гринштейн - ЗЕМЛЯ ЗА ОКЕАНОМ

Зеленой был так рад нежданной удаче, что когда, после обеда, Давидович заявил о своем видении проблемы, мол "Барракуда" им не досталась только потому, что напали на нее в шабат, лейтенант торжественно обещал помощнику не нападать на противника по субботам. На другой день, повстречав идущий в Сан-Франциско бостонский бриг "Красавица Алабамы", Зеленой, присовокупив к бумагам Стирлинга свой рапорт, отправил их в сопровождении раненого в ногу матроса Фесуна.

То ли благодаря обету командира "чтить день субботний" и его ругани, то ли благодаря молитвам помощника "Чехалису" везло. За три месяца крейсирования они захватили 18 призов, общей стоимостью 700 тыс. руб., и без потерь вернулись домой.*(7)"

Остальные юконки прославились не меньше "Чехалиса", но им не довелось вернуться к родному причалу. "Чугачу", под командованием Александра Антоновича Хализова, достался один из самых ценных призов в эту компанию. В виду мыса Кулун им был захвачен небольшой клипер "Гиммалех" шедший из Мадраса с грузом, стоимостью более 100 тыс. ф.с.*(8)

Из Гонконга на помощь "Гиммалеху" на всех парах шли две канонерки. Хализов, определивший ценность приза, а также то, что паруса "Чугача" после единственного удачного залпа "Гиммалеха" более напоминали решето, решил сделать рокировку. Оставив свой бриг с горящим фитилём в крюйт-камере он перевёл весь экипаж "Чугача" на "Гиммалех", высадив его команду на шлюпках. Взорвавшийся бриг и дюжина шлюпок задержали канонерки и позволили клиперу уйти от погони.

Но наибольшую известность получил "Чинук" благодаря не столько выпавшим на его долю приключениям, (его команда, покинув бриг, почти год провела в Китае), сколько литературным талантам его командира - Алексея Алексеевича Пещурова.

"Тот, кто, начитавшсь романов, думает, что капитан корсара проводит время стоя на "носу своего корабля, запахнувшись в черный плащ и вперив гордый взор в мрачный горизонт" фатально ошибается. Лично мне, с первого дня командования "Чинуком" пришлось с головой погрузиться не в морские волны, но в волны судовых документов. Судовая роль; интендантский журнал; журнал приема больных; отчетности о расходах старшего конанира; боцмана и плотника о снабжении; общий перечень полученной и оприходованной провизии; свидетельство о количестве выданных водки и рома; не говоря уже о шканечном журнале и журнале записи приказов и писем. Это было первое мое, вполне ответственное знакомство с судовой документацией, и знакомство это мне было очень не по душе.

Моряк - созерцатель обитает в романах; в морях кочует моряк - практик. Он использует силы природы, а не умиляется красотам. Не богиню Аврору приветствуют пушечные выстрелы, нет, это приказ встречному судну лечь в дрейф…

Даже такому маленькому судну как "Чинук", водоизмещением всего 97 тонн, требовалось удивительно много припасов. Кадки с солониной и маслом; бочки с сухарями и мукой; пронумерованные бочонки с водкой, ромом и порохом (молотый и гранулированный), а также запалы, пыжи, ядра (цепные, цементированные, кассетные, овальные, круглые) и бесчисленное количество всякой всячины… - блоки, тали, одиночные, двойные, ракс-бугели, ординарные, двойные, плоские шкивы и an ets - способные составить целый синодик. А сколько всему этому требуется места в трюме…

При его строительстве больше думали о прочности, нежели о емкости трюма. Излишние шпангоуты, дополнительные бимсы, огромные кницы занимали слишком много места. А нос был так укреплен, что форпика (это помещение в носу, где обычно устраивают кубрик) вообще не было. Именно поэтому нос моего кораблика был слишком тяжел, так что и думать нечего было ставить погонные пушки. Зато было на "Чинуке" нечто отличавшее его от всех других кораблей. Балластом ему служили не камни и не чугун, а целый ряд заполненных водою цистерн. В случае необходимости, перекачивая воду, можно было менять осадку судна. А при посадке на мель команда, не перемещая в трюме груз, с помощью двух помп, могла выкачать всю воду менее чем за час и снявшись с мели, за такое же время, закачать обратно забортной воды. У меня же в цистерны была закачена пресная вода, запас которой, в случае необходимости, мог обеспечить нас на 4 месяца.

(Прошу любезного читателя простить меня за столь подробные описания, не слишком интересные для людей, далеких от моря. Но скучные детали эти в дальнейшем сыграют в нашей судьбе роль немаловажную и даже решающую.)

Эта вода предназначалась экипажу, которому так же требовалось место. На такой скорлупке, как "Чинук", при трех вахтах яблоку упасть негде. Кораблик у меня был славный, но просторным его не назовешь. Трехвахтенная система позволяет нижним чинам время от времени спать всю ночь, меж тем как при двух вахтах не более четырех часов. С другой стороны, при двух вахтах, получается так, что половина экипажа имеет в своем распоряжении все пространство в кубриках, чтобы подвесить там свои койки, пока другая половина работает на палубе. Но и тогда на каждого приходилось не более 14 дюймов, то есть пол аршина, пространства. Вот и представьте себе, как могут устроиться 92 человека на корабле длинной 132 и шириной 26 футов.*(9) Маленькие каюты были только у меня, офицеров - Ивана Зарубина, Якова Истомина и Владимира Плюшкина, да у старшего канонира, плотника и боцмана были свои закутки. Моя каюта была самой большой - 12 футов в длинну, 8 - в ширину и, невероятная роскошь, кормовой иллюминатор, по размеру более напоминающий бойницу.

Вы скажете - каморка привратника? Нет. Редчайшая превилегия в море. Служа на "Палладе" и других кораблях, я, разумеется, мог сколько угодно смотреть в иллюминаторы кают-компании, но при этом никогда не оставался один, всегда ощущая деятельное присутствие сослуживцев. Только на "Чинуке" довелось мне впервые почувствовать капитанское одиночество, явственно ощущавшееся даже за тонкими переборками. И это одиночество было мне по душе.

Мои помощники чувствовали то же. Зарубин - подпоручик корпуса корабельных инженеров и Истомин - тоже подпоручик, но по шкиперской части, были молоды и совсем недавно получили чины. Зато Плюшкин - третий помощник, не был даже офицером и служил на "Палладе" унтер-цейхватером, но числился по флоту уже 20 лет, дольше, чем я и мои помощники вместе.

Прочитав список офицеров "Чинука" можно понять, как не хватало на Тихом океане командиров в ту компанию. И не только офицеров, но и нижних чинов. Менее половины их были с "Паллады", остальные - с компанейских судов, по большей части из евреев. В отличие от наших старослужащих, специально отобранных матросов, это был невзрачный народец, хотя грех жаловаться, моряки не плохие. А то, что военной службы не знали, так боцман их быстро просветил. Ведь боцман Суровцев с "Авроры", прослуживший на флоте не меньше Плюшкина, был настоящим боцманом, точно, как в матросском стихе, нивесть когда написаном.