Александр Шуваев - ЦВЕТОК КАМНЕЛОМКИ

То же относится и к допущенным к телу. Тут майор, - любого ведомства, но допущенный к телу, - может быть поважнее генерал-майора, и не дутого какого-нибудь, из "райской коллегии", а самого настоящего командира дивизии. Правда, положение майора было куда как менее надежным. Или - не менее. В зависимости от Конкретных Обстоятельств. Не элита или пока не элита, а - Особый Круг.

По молодому человеку было видно, что в этот круг он попал совсем недавно, что ему холодно и страшно в этом вольере для динозавров. Он нервничал, краснел и напрягался в твердом намерении и говорить твердо, но голосок - звенел, и это было даже слишком хорошо слышно. А вот глаза за стеклами очков нервно моргают, похоже, не от того: это скорее, по причине того, что по нему не так уж давно хо-орошенько потопталось родное его начальство. И мордой об стол, и на ковер, и вершить трудную, но почетную чекистскую службу в Мухосранске. Оно это умеет и само по себе, и традиционно. Так, что в иных случаях последствия не проходят никогда. Но вот светло-серый, с иголочки, костюмчик сидит на нем, как на манекене, причем не нашем, а от какого-нибудь Кардена, причесочка модельная, волосики - медовые, густые, без всякой там ранней седины. И - очечки. Тоненькие, вроде бы - как у шефа, но на самом деле, если приглядеться, - другие. Совсем на другую стать. Тихая такая, тонкая фронда. Мало кто заметит, но все-таки. Хороший парень. А что говорит-то? Вообще-то - не так уж и важно, но надо все-таки послушать…

- … Говорить на таком уровне что-то, кроме правды было бы не только нарушением моего долга, как коммуниста, но и прямым преступлением перед Партией и народом. Мне поручили изложить именно свое мнение по излагаемому вопросу, и я его выскажу, даже рискуя навлечь чье-то недовольство. И чем бы это ни грозило мне лично. Так вот, чтобы с самого начала расставить все точки над "i" скажу, что по моему мнению самым лучшим вариантом было бы безусловное запрещение к использованию всех технологий этого круга. Это обозначает закрытие всех ведущихся тем исследования. Консервацию производства и постройки новых производственных комплексов. Имеющиеся комплекты оборудования необходимо разукомплектовать и рассредоточить по непрофильным производствам. Рабочие группы, а особенно - исследователей и разработчиков, следует расформировать и рассредоточить причастных по одному. Всех - под подписку о неразглашении, некоторых - под негласный надзор Комитета. - Он развел руками. - Вот, собственно, и все.

А кто-то из присутствующих здесь престарелых вершителей вполголоса спросил, ни к кому не обращаясь конкретно:

- Слушайте, что он говорит-то? Что несет? Может, мне кто-нибудь объяснит, что это значит?

- Вы что, - следом же высказались с другого места, уже вполне вслух и басом, - з-загадки пришли загадывать?! Цирк тут, понимаешь, устроил!

А Инквизитор, на тонкогубом лице которого стыло особенно-холодное выражение, обозначавшее крайнюю степень гнева, опасного, как ярость очень крупной, опытной и страшно ядовитой змеи, ровным, ледяным тоном осведомился:

- Вы не могли бы как-то… обосновать столь категоричные выводы? Уж будьте так любезны.

- Да он что, - взревел, наливаясь дурной кровью, Маршал, - совсем е…

- Эй, эй, - поднял мясистую руку Балабост, - не наезжайте мне на парня! Сказал, что считает нужным. Не в игрушки ж тут играет, на самом-то деле…

- Боюсь, - кашлянул Дмитрий Филиппович, - товарищ Гаряев, что вывод ваш мог показался несколько… неожиданным для большинства собравшихся. Так что действительно, - будьте добры обосновать вашу позицию…

- Нет, погодите, - еще сильнее побагровел Маршал, - он что - всерьез?!!

- Вы это, - лениво проплямкал Балабост, - по одному заходите-то. Вот давай хоть ты… А то, зрю, перегрелся, вот-вот взорвешься…

- И скажу! И скажу! Когда этот м-мерзавец, туда мать его…

- К делу, к делу давай!

- Когда этот… короче перелетел в Японию, и начали машину всеми потрошить, так над РЛС все там чуть не поус… Короче - веселились чуть ли ни час, ржали, потому что ведущие специалисты ничего подобного уже не застали. Этого… ну бритта, как его? Болулера?

- Сэра Энтони Боулера, не абы как.

- Ага… Так вот, когда его спросили, как может продвинуть их электронику изучение наших образцов, он сказал, что, мол, может только отбросить лет на двадцать-двадцать пять назад. Это новейшая и секретнейшая машина! Над нами с-смеются! Еще боятся, но уже смеются, не в лицо, а за глаза… Как над богатым маразматиком. Вот у последних машин и планер, и мотор пока еще на уровне, а все равно - слепоглухонемой калека. И все ведь знают, хотя и засунули языки в… Прикусили, короче. И только это начали давать элементную базу… Седьмак вдруг начал порхать, как птичка, говорит, что как двадцать лет сбросил, ребят, говорит, таких хороших прислали, а тут этот что-то такое про закрытие говорит! - Он замолчал, глядя на докладчика чуть боком, и глаза его медленно наливались кровью, а потом вдруг рявкнул. - Ты, что ли, мне элементную базу дашь, деятель? Закро-оет он! Д-дай волю, - все б на хрен позакрывали!

- Ясно, ясно, спасибо… Что вы на это можете сказать, Дмитрий Геннадьевич?

- Не знаю, - он, опустив глаза, пожал плечами, как мог равнодушно, и только опытный глаз мог оценить, какого мужества на самом деле потребовал этот жест, - это не моя компетенция. Что угодно другое, какие угодно технологии более традиционного вида, любые усилия и любые деньги, если это действительно так уж важно, но только не этот путь.

- Да ты что, б… с-с ума с-сошел?!!

- Нет, он не понимает, что это, между прочим, вопросы обороны!

- Я… - в горле у него очевидным образом пересохло, он пискнул, проглотил, и только после этого сумел продолжить, - я далек от недооценки всего, что связано с обороноспособностью Родины и всего социалистического лагеря. Я говорю только, что движение по этому, заманчивому и легкому пути может представлять большую потенциальную опасность, чем временное и локальное отставание по ряду позиций в технологии.

- А вы, товарищ, способны внятно объяснить, в чем именно вы зрите эту свою мифическую угрозу?

Вот оно. Вот и все. Он стоял перед лицом чуть ли ни самых могущественных людей на свете бледный, как полотно, и молчал, потому что не в силах был произнести страшные слова. Наконец, он сказал тихо и твердо, но все равно презирая себя за то, что все-таки сглаживает формулировки, зная, что, в конце концов, компромисс этот кончится очень-очень плохо, но любой силе, любой решимости все-таки положен свой предел.

- Это - не наш путь. Он плохо сочетается с… с принципом общественной собственности на средства производства. Понимаете? Совсем плохо. Почти так же плохо, как с плановостью ведения хозяйства…

- А ты не замирай, не замирай! Мы, если надо будет, сами вас остановим…