Андрей Онищенко - МиссияКрест Иоанна Грозного

– Я подожду, это добавит мне сил и храбрости, и я еще с большим рвением обрушусь на своих врагов, что бы приблизить этот миг счастья.

– Однако ты, Дмитрий, я думаю, понимаешь, что мне нужны гарантии.

– Заранее согласен, пан Мнишек, на все ваши условия, я глубоко убежден, что вы не предложите мне ничего такого, что могло бы отразиться на моем царском достоинстве.

– Ну конечно мой мальчик, как могло такое придти тебе в голову. Ты должен в присутствии знатных свидетелей поклясться именем Святой Троицы и своим прямым царским словом, что берешь в жены Марину, выдашь ей, после твоего воцарения, один миллион золотых за уплату твоих долгов и на ее путешествие до Москвы, сверх всех тех драгоценностей, которые ты пришлешь ей из казны. Кроме того, ты торжественным посольством известишь короля Сигизмунда и попросишь его благосклонного согласия на этот брак, а также уступишь своей будущей супруге Новгород и Псков со всеми уездами и пригородами, с людьми думными, дворянами, детьми боярскими и духовенством, так чтобы она могла самовластно распоряжаться всем. По своему желанию чтобы она могла раздавать поместья и вотчины своим служивым людям, строить монастыри и церкви католического исповедания и свободно нести русскому народу истинную веру, которую ты сам принял и обещал ввести ее во всем своем Государстве в течение одного года. Если же русский народ воспротивится этой мысли, и ты не исполнишь своего обязательства, то панна Марина вольна с тобою развестись по своему усмотрению, оставив за собой все причитающееся имущество.

– Я с радостью принимаю все ваши условия, кроме того, пан Мнишек, я в знак благодарности отдаю вам в наследственное владение княжества Смоленское и Северское, кроме некоторых уездов назначенных мною в дар королю Сигизмунду и Польше в залог вечного, нерушимого мира между нашими Державами.

Они оба умолкли. Один думал как бы быстрее сесть на трон и укрепиться на нем, другой потирал руки и предвкушал надежду на огромное богатство, которое так неожиданно свалилось на него. Так беглый дьякон, чудесное орудие гнева Небесного, под именем Российского Царя, готовился предать Россию на растерзание иезуитам и ляхам.

Что делал Годунов? Он еще крепко сжимал в своих руках Скипетр и Державу, несомненно, его клевреты доносили ему вести о Самозванце. Годунов удвоил заставы на Литовской границе, чтобы перехватывать вести о Дмитрии, однако, чувствуя невозможность скрыть его явление от Россиян, Борис боялся и медлил двинуть туда сильную рать, чтобы не навязать народу мысль о сильном неприятеле. Золото, рассыпаемое Вишневецкими и Мнишеком, способствовало легковерию народному, Грамоты Дмитрия, рассылаемые по русским городам, достигли своей цели, готовя измену, начались сношения между городами и Самозванцем, где он, обольщая умы и страсти людей доказывал, что присяга данная Годунову не имеет смысла, ибо обманутый народ, присягая Борису, не знал что он, Дмитрий, жив. Трон Годунова начал потихоньку шататься и почва постепенно уходила из под его ног.

Захар Петрович Кучин, рассчитался с полна с Ильей, отдав и обещанную награду за головы разбойников и вырученные деньги за доставшиеся им трофеи. Он долго уговаривал Илью идти с ним после торгов назад в Углич, а потом после короткой передышки дальше на восток, но все его попытки были тщетны, не поддавшись на богатые посулы, Илья остался, не преклонен. Тяжело вздохнув, Кучин с сожалением и тяжелым сердцем распрощался с Ильей, вместе с которым ушло и тридцать ратников. Илья честно распределил деньги между дружинниками согласно их заслугам, разместил своих людей на постоялом дворе и вечером вместе с Алексеем направился к дому князя Мстиславского.

Любуясь красотами древнего города, они обратили свое внимание на одну особенность, чего не замечали ни во время путешествия, ни раньше в своем XX веке. Расширение территорий страны, привело к появлению новых направлений торговых путей, которые, как и старые дороги, все более тяготели к Москве, как к административному центру страны. Эти дороги утратили свое значение и стали радиусами, соединяющими столицу с окраинами Великого Государства. По Москве-реке шел водный путь на Оку и далее на Волгу. С Тверской улицы начиналась дорога на Тверь и далее на Великий Новгород. Через Стромынку шла дорога на северо-восток в направлении Суздаля, Сретенская улица вела на Ярославский тракт, а от Рагожинской слободы шел тракт на Казань и Нижний Новгород. Через Арбат и Дорогомилово выходила дорога на Можайск и далее шла к Смоленску, а с пригородного села Коломенского, путь уходил на юг, в Серпухов и Тулу. Все эти дороги разветвлялись далее в целую сеть путей и расходились по всему пространству России. Однако центром схождения всех дорог была Москва, сердцем которой являлся древний Кремль и площадь Пожар.

Остановив коней перед подворьем князя Мстиславского и передав их на руки дворовым холопам, Илья и Алексей, поправив одежду, направились внутрь дворца. Хозяин был дома, представившись дворецкому, они попросили доложить о себе и после коротких вопросах о сути визита, тот скрылся за дверью. Князь Мстиславский сидел за большим столом, заваленным бумагами в обществе троих вельмож. Они видимо обсуждали какую-то очень важную проблему, однако решение ее ни как не приходило им на ум, и в связи с этим глубокая озабоченность читалась на их лицах. Князь перевел взгляд с бумаг, устремив взор на оторвавших его от важных государственных размышлений, дворян.

– Что вам угодно, господа? Чем я могу вам быть полезен?

– Мы к вам от боярина Никиты Александровича Нагого, – начал Илья, – он велел вам кланяться и просил передать письмо.

– Письмо?

Князь встал из-за стола, подошел к Илье и взял протянутый ему свиток. Он аккуратно надломил печать, развернул и пробежал глазами содержимое.

– Боярин Нагой рекомендует вас как смелых и искусных воинов, мне нужны храбрецы. Он пишет, что вы ищете царской ратной службы? Я с удовольствием помогу вам. На днях, Государь повелел мне сформировать армию и выдвинуться к Брянску, на случай нападения со стороны Сигизмунда III, в данный момент я испытываю острую нехватку в людях, – он усмехнулся, – готовых разбить жалкую кучку негодяев во главе с Самозванцем, именующим себя сыном Иоанна Грозного.

Он умолк, внимательно рассматривая стоящих перед ним дворян. Илья, сделав пол шага вперед, обратился к нему.

– Князь, дело в том, что пока мы добирались до вас, к нам прибились люди, и теперь нас не двое, а более тридцати, все конные и хорошо вооружены. Я хочу на базе того, что имею, сформировать свой собственный отряд наемников, довести его до сотни сабель и с ним поступить на службу к Государю.