Николай Андреев - КРЫЛЬЯ ЧЁРНЫЕ

- Благодарю Вас за столь прекрасные цветы, - наконец Канторович повернула голову.

Прядка упала на её глаза. Девушка, смеясь, поправила непослушные волосы.

- Пустое. Они вряд ли сравнятся с их хозяйкой.

Офицер ничуть не кривил душой: с каждым мгновением он всё лучше понимал, что желал бы осыпать комплиментами Канторович. Самые прекрасные слова в мире - и те должны были поблекнуть по сравнению с тенью этой девушки. Неужели он влюбился, как шестнадцатилетний юнкер? А что, почему бы и нет? Только…это помешает службе…Очень сильно помешает…

- Я, признаться, обратил на Вас внимание ещё несколько дней назад. Вы тогда беседовали…на повышенных тонах с неким господином в мундире министерства внутренних дел. И мне подумалось, что Вам требуется хоть какое-то отдохновение…Я, наверное, говорю несколько путано?

Он, контрразведчик со стажем, не боявшийся лично участвовать в арестах вражеских шпионов, стушевался. Что творит красота! Даже выученная загодя речь показалась ему теперь жалким монологом и третьесортной пьески.

Анна закрыла глаза и улыбнулась.

- Нисколько, - она открыла свои глаза-озёра, и взгляды двух людей соединились. - Вы говорите от чистого сердца, мне это нравится. А тот человек…Да…Его надо забыть…

- Какие же у Вас прекрасные глаза…- вырвалось у Бобрева.

И - удивительное дело - Канторович зарделась.

- Благодарю Вас…- она опустила очи долу.

Рука её теребила волосы: Анна нервничала, заметно нервничала.

- Н-н-ноо! Приехали! - наконец воскликнул лихач. - Пожалте, господа хорошие, довезли в лучшем виде!

- Вы были правы, милейший: я не заметила стука копыт, - не поднимая взгляда, сказала Канторович. - Вы…

Она не находила слов: так не хотелось расставаться с этим офицером, таким милым и славным, таким добрым и честным…

- Мы ещё встретимся? - сама того не желая, спросила Канторович, зарывшись в цветы.

- Я Вас буду ждать здесь…Вы ведь, должно быть, где-то здесь служите или живёте?

- Служу…В Центральном военно-промышленном, - легонько кивнула девушка.

Наконец, она подняла взгляд.

- Только…не надо цветов, - она улыбнулась.

В уголке левого глаза показалась слезинка.

- Ещё один букет я унести не смогу.

- Я помогу Вам, - офицер быстро нашёлся и подхватил здоровой рукой букеты. - Я помогу. И донесу их, куда пожелаете. Хоть до германской границы!

- До парадной, если Вы так горите желанием, - Канторович повернулась к нему спиной. - Благодарю ещё раз…

Бобреву показалось, что десяток шагов они проделали в одно мгновение, а контрразведчик хотел, чтобы они растянулись на часы, века, лишь бы только не расставаться с прекрасной Анной.

- Я буду ждать Вас здесь, когда Вы освободитесь? - контрразведчик словил себя на мысли, что переступает грань приличия. - Простите мне мою назойливость…

Дмитрий надеялся, что сейчас не покраснел как помидор. Хотя…Лицо такое тепло…Наверное, всё-таки зарделся. Контрразведчик, тоже мне! Задание, видите ли! Как какой-нибудь студентик влюбился!

Но - странное дело - не видел Бобрев в этом ничего плохого.

Канторович бережно приняла букеты цветов и повернулась спиной к Дмитрию.

- К шести часам вечера, - и скороговоркой, стараясь не оборачивать, добавила: - Я буду рада увидеть Вас снова, Дмитрий

- Я буду самым счастливым человеком на свете. Как Ваше имя?

По "легенде"-то он не узнал ещё имени "прекрасной незнакомки".

- Анна!- донеслось из-за уже захлопнувшейся двери.

- Анна…

Мелодия этого имени эхом отозвалась в сердце Дмитрия.

Бобрев молча вернулся в коляску лихача.

- Должен признать, Дмитрий Петрович, я сам уже давно поверил, что Вы влюблены в эту даму. Замечательно работаете, побольше бы нам таких людей.

Эти слова принадлежали извозчику. Не коверкая слов, другим голосом - более серьёзным и высоким - говорил "лихач".

"Надо срочно что-то ответить, срочно!"

- Благодарю. Надеюсь, скоро в нашей службе вовсе перестанет нуждаться Россия, - по-деловому ответил Бобрев.

- К сожалению, враги России никогда не переведутся, так что и нашей службе, разве только под другим названием, вечно работать на благо державы. Работки на наш век хватит! - невесело усмехнулся "извозчик".

- Вы правы, - задумчиво произнёс Бобрев. - Пожалуйста, в штаб. Мне надо подумать. И захватить необходимые средства.

- Эх, прокачу! - воскликнул агент, снова вошедший в роль извозчика. - Ваш Благородь, держи фуражку, сдует! И накинь-ка двугривенник сверху!

- Накину! - расхохотался Дмитрий.

Он хотел казаться со стороны счастливым человеком, нашедшим свою любовь, но на душе его скребли кошки и ухали совы. Какое веселье сейчас? Ведь он влюбился в девушку, которую ему предстоит использовать…

Через час Бобрев уже снова сидел в том самом кабинете, где состоялось совещание четырёх "агентов". На этот раз помещение преобразилось.

Тяжёлые бордовые занавески были задёрнуты, и в комнату без труда проникал солнечный свет. Он отражался на портретах всех шефов Отдельного корпуса жандармов от самого его основания. Люди, запечатленные на холсте, были такими разными, но всё-таки одна деталь объединяла их и делала похожими: служение. Все они служили не за страх, а за совесть России. Какие испытания им пришлось преодолеть? Чем пришлось пожертвовать?

- Размышляете? Это хорошо.

Спиридович вошёл в кабинет незаметно, дверь даже не скрипнула.

- Сегодня мне удалось наладить контакт с одним человеком из списка, - рапортовал Бобрев.

- Это хорошо, очень хорошо. С кем именно? - Александр Иванович занял место подле контрразведчика, принявшись рассматривать портреты.

- С Анной, - голос на долю секунды задрожал, но Бобрев справился с собой. - Канторович, секретарём Винавера,

- Это замечательно.

Спиридович повернул голову и заглянул в глаза Дмитрию.

- Дмитрий Петрович, помните: не стоит чрезмерно близко сходиться с агентами. Это чревато трудностями. Доверять им тоже не следует. К сожалению, я ожёгся на этом, и не однажды, - вздохнул Александр. - Но, признаться…Если у Вас нечто серьёзное в сердце - то Бог Вам в помощь. Я буду рад, если кто-то из нас всё-таки сможет обрести семейное счастье.

Спиридович был несчастен в браке…

Дыхание Бобрева сдавило.

- Вы…

- У Вас всё на лице написано. Я видел фотокарточку Канторович. Признаться, будь лет на двадцать моложе, я бы…Ну да ладно. Предупреждаю Вас: это слишком опасно. Она вряд ли поймёт то, что…

- Я её использую? Возможно. Но я надеюсь, что мне не придётся ей об этом говорить.

- Придётся. Вы же, наверное, назвались лейб-гвардии офицеров? Не так ли? - Спиридович понимающе улыбнулся, оглядывая "маскировочный" наряд Бобрева. - Да и не могли Вы сказать, что служите в контрразведке. Тогда всё дело могло пойти насмарку. Как Вы с нею объяснитесь? Если Вы не просто влюбитесь в неё, а полюбите - Вы же ведь захотите раскрыть себя, рано или поздно. К чему это приведёт? Она подумает, что Вы обманывали её всё это время, причём врали не только об имени и службе, но и о многом другом. Она подумает не Бог весть что.