Николай Андреев - КРЫЛЬЯ ЧЁРНЫЕ

Александр Иванович подыскивал нужные слова.

- И будет права, во всём права. Служба - дело одинокое. Мы не можем найти понимания даже в самых близких нам людях. Вы даже не знаете, как первая моя жена воспринимала то, что я делаю…

Тень упала на лицо Спиридовича.

- Мой Вам совет. Если сможете - забудьте её, как только дело будет сделано.

- А если не смогу? - Бобрев всем телом подался вперёд.

Собеседник невесело усмехнулся.

- Тогда желаю Вам терпения, счастья и удачи, последнего - в особенности. Вы ещё очень молоды, чтобы разобраться во всём без участия фортуны.

Спиридович повернулся и хотел было уйти, но Бобрев его остановил.

- Александр Иванович, можно спросить Вашего совета? Не в службу, а в дружбу, - контрразведчик замялся.

Бывший начальник личной охраны царя повернулся. На лице его играла шальная улыбка.

- Вы хотите узнать, как расположить её к себе? Как добиться её благосклонности, - и, прочтя по лицу Бобрева утвердительный ответ, продолжил. - Нет ничего проще! Первый совет: никого не слушайте и полагайтесь только на своё сердце. Оно подскажет Вам верную дорогу. Что, хотите ещё советов?

Дмитрий кивнул.

Спиридович - впервые за долгие годы - улыбался от чистого сердца. Наверное, он был счастлив помочь хоть кому-то из числа "бойцов невидимого фронта" обрести личное счастье. Ведь это самое ценное - наравне со служением Родине - что есть у человека…

Едва Анна Канторович вышла из здания комитета, как принялась оглядываться по сторонам, ища глазами того офицера, Александра. Она постоянно думала о нём в тот день, даже Винавер заметил, что с секретаршей что-то не так.

- Милочка, уж не заболели ли Вы?

Он просто ещё не видел букеты.

- Нет, Максим Моисеевич, всё в порядке, просто…

Нос наконец-то принюхался. Умные глаза Винавера пронзили Канторович.

- Анна Павловна, комната прямо-таки благоухает цветами. Духи? Нет…Вам случайно не подарили цветы?

Юрист-цивилист, недавно отпраздновавший свой пятьдесят четвёртый день рождения, поднялся из-за стола и подошёл к окну. Он отдёрнул занавеску - и прямо перед его взором оказались букеты, стоявшие в вазах.

- О, милочка, у Вас новый поклонник. Вот отчего Вы так взволнованы. Ну что ж, очень хорошо, очень! Авось найдетё наконец себе пару. Пора, пора, столь прекрасная девушка просто не имеет права оставаться в одиночестве. Ну же, расскажите мне о нём, мне интересно!

Старый еврей и один из старейших кадетов, великолепный специалист по гражданскому праву, он опустился на стул напротив Анны Павловны. Он ждал любопытнейшего рассказа. И дождался.

- Мы встретились с ним в "Привале комедиантов"…

- Анна, простите, что заставил Вас ждать, - раздался долгожданный голос откуда-то справа.

Канторович развернулась. Голова её сделала немыслимый пируэт, а лицо…Лицо преобразилось. Задумчивость мигом слетела с него, глаза засияли, а улыбка озарила всё вокруг. Бобрев не удержался от того, чтобы не улыбнуться в ответ.

- Позвольте принять у Вас букеты? Клянусь, я не дам их в обиду, - рассмеялся Бобрев.

- Да, пожалуйста, - букеты перекочевали в здоровую руку Дмитрия Петровича.

При этом Анна коснулась ладошкой кожи Бобрева, и его будто молния ударила: прикосновение было таким тёплым, таким нежным!

- Анна, скажите…А Вы любите прогулки по набережной, улицам Петрограда?

Канторович подняла премилый носик кверху, приложила пальчик к губам, сделала серьёзное выражение лица - а через считанные секунды, радостно улыбнувшись, ответила:

- Особенно в хорошей компании. Надеюсь, я попала именно в такую? - девушка ждала реакции Бобрева.

- Уверен, что да. Быть может, даже в лучшую из возможных, - поддержал шутку Бобрев, и они оба весело и по-доброму рассмеялись. - Прошу Вас.

Дмитрий кое-как извернулся, чтобы цветы не мешали, и Канторович взяла его под локоток. Если честно, секретарша Винавера позволяла себе такое своим прошлым ухажёрам хорошо, если на вторую-третью встречу, но этот офицер…Было в нём нечто, располагавшее к этому рыжеволосому кавалеру, что-то, заставлявшее довериться ему. Анна всё больше и больше отдавалась чувствам, не желая противиться любви с первого взгляда (или, скорее, букета).

- Ваши цветы, признаться, обратили на себя внимание всего женского и большей части мужского персонала нашего комитета, - Канторович первой завела разговор. - Вы, наверное, волшебник: раздобыть в такое время в Петрограде столь прекрасные букеты! Поделитесь секретом, будьте любезны!

Анна желала напустить в свой голос побольше серьёзных ноток, но получались только мажорные ноты, ноты счастья и удовольствия.

- О, если я раскрою Вам секреты своего волшебства, оно потеряет всякое очарование. Согласитесь, магия хорошо ровно столько, сколько она сохраняет тайну, пока вокруг неё расстилается туман, пока кто-то желает проникнуть в её суть, - Бобреву казалось, причём чем дальше, тем больше, что он городит чушь.

- Вы точно волшебник: сказали то, о чём я только что подумала, - голос её был полон улыбок.

"А я становлюсь поэтом. Надо же" - невпопад подумал Дмитрий.

- Я буду стараться и создавать одну волшбу за другой, чтобы только очаровать Вас, Анна.

Она шутливо погрозила пальцем контрразведчику.

- Меня не так уж и легко околдовать, смею Вас уверить! Хотя…

Анна многозначительно посмотрела на Бобрева.

- Хотя…Всё зависит от силы этой магии. Кто знает, может быть, какое-то заклинание и сможет меня победить. Но чтоб подобрать его, потребуется много труда.

- Меня не пугают подобные трудности, Анна, - совершенно серьёзно, от чистого сердца, ответил Бобрев. - Я буду колдовать изо дня в день, двадцать часа в сутки, лишь бы найти то единственное заклинание.

- Я Вам верю, Дмитрий, - Канторович опустила взгляд.

"И надеюсь, что Вам не потребуется много времени для своих поисков" - добавила она мысленно.

Двое, чьи пути сошлись лишь благодаря изворотливой фортуне, шли, не замечая ничего вокруг. Они шутили и смеялись, рассуждали о философии и истории, о завтрашнем открытии мирной конференции, о розах и фиалках, о дамских шляпках и парадных мундирах. И казалось им, что знакомы они всю жизнь, а может, даже больше, и не хотелось им расставаться.

Они дошли до парадной дома, в котором жила Канторович. На минуту воцарилось молчание. Никто из них не мог найти подходящих слов для прощания.

"Скажи, ну скажи! Пусть сердце скажет, а не разум!" - убеждал себя Бобрев.

"Пусть он скажет хоть что-нибудь! Хоть что-то! Лишь бы услышать его голос!" - молила Канторович.

- Анна, - наконец нашёлся Дмитрий. - Вы…

- Я жду Вас завтра! Утром, в девять, я поеду на службу. Вы дождётесь меня?

Она закусила губу от волнения. Он изо всех сил сжал кулак, так, что костяшки захрустели, а кожа перчатки, похоже, треснула. Их взгляды наконец-то встретились.