Александр Кулькин - Ушедшее лето. Камешек для блицкрига

— Водитель, это звучит гордо и достойно! Он ведёт, пусть только машину, но ведёт! А кто такой «шоффэр»? Вот ты, красноармеец Колёсов, эт, фамилия хорошая, как переводится слово «шоффэр», и с какого языка?

— Не знаю, товарищ старшина!

— Фу на тебя! Такую фамилию позоришь! Добрый у нас командир, вас, бездельников бережёт. Не моги никогда отвечать «Не знаю!». Нельзя красноармейцу не знать! Эх, коленвалом вас через глушитель! «Шоффёр» придумали французские буржуи, и означает это, — Зубрицкий сделал театральную паузу, — означает — «кочегар»! Вот пока, Колёсов, в «полуторке» масло не сменишь, будешь шоффёром.

Дружный хохот бойцов перекрыл оправдания Колёсова, а я сложил бритву и улыбнулся. Но из громкоговорителя, установленного по инициативе политрука зазвучал голос Левитана, и улыбки исчезли. Все замерли.

«В течение ночи на десятое августа наши войска продолжали вести бои с противником на Смоленском, Коростенском, БЕЛОЦЕРКОВСКОМ направлениях и на ЭСТОНСКОМ участке фронта.

На остальных направлениях и участках фронта происходили бои разведывательного характера.

Наша авиация во взаимодействии с наземными войсками наносила удары по мотомехчастям и пехоте противника на поле боя и атаковывала авиацию на его аэродромах».

Репродуктор замолчал, и люди вновь ожили. Только вот никто не глядел друг другу в глаза. Чудо опять не произошло. Не сказал Левитан о сокрушительных ударах Красной Армии и о победах русского оружия, значит и нам придётся воевать.

Зайдя в столовую и выпив стакан чая, я ловко улизнул от Эстер и её постоянной лекции о правильном питании. Проследив за погрузкой бойцов в машины, я поручил политруку желдормост, а сам решил проводить начальство. Хоть и не увидимся мы больше, но пока за порядок на переправе отвечаю я.

Возле моста всё было спокойно. Я обошёл посты, проверил внешний вид бойцов, и вернувшись на городской берег закурил, отойдя в сторону. Стоял спиной к мосту, и бездумно смотрел на серебристые волны, убегающие вниз по течению. Почти месяц здесь, уже привык, освоился. Хорошо, что за делами и хлопотами не было времени рефлексировать и переживать. Но только к одному никак не мог, и не хотел привыкать. Это беженцы, бредущие к мосту с какой-то библейской покорностью — как они рвали мне сердце. В любом взгляде, даже равнодушно скользящем, виделся вопрос: «Почему ты не защитил?» Докурив папиросу, я жадно затянулся новой, но сзади раздался треск и дружный мат в исполнении нескольких голосов. Резко обернувшись, с недоумением посмотрел на ярко-красное яблоко докатившееся до моего сапога. На самом съезде на мост у телеги отвалилось колесо, и из обрушившихся ящиков высыпались яблоки. Нагнувшись, подобрал яблоко, машинально вытер его о рукав гимнастёрки и подошёл к телеге. Женщина только устало и безнадёжно смотрела на суету вокруг своего транспорта. Подоспевший сержант быстро навёл порядок и организовал разгрузку. Вся телега была нагружена яблоками, только небольшой узёлок на самом дне принадлежал вознице.

— Ну, чаго расселась, царевна! — не выдержал дядька, стягиваюший ящик с телеги. — Слезай, приехали… Шо за дурна баба, куда ты их таранишь?

— Так, то ж, сказали вакуироваться — растерянно протянула молодка, тяжело спрыгивая с перекосившейся телеги но не выпуская вожжей. — Так Козьма Рыгорович, мне и говорит, бери мол Клавдия лошадь и вези яблоки. Ну дык, надоть так.

— Вось же дурнина! — восхищённо покрутил головой мужик, отойдя немного в сторону и сворачивая цигарку: — Да на что германцу твои яблоки, кроме разве тех что под кофточкой.

Все дружно расхохотались, а побагровевшая селянка попробовала стегануть дядьку кнутом. Тот отступил, уворачиваясь и чуть не сбил меня с ног:

— Ой, звиняйте командир. Из-за этой бисовой жёнки чуть не напал на Красную Армию.

— Спокойно. А, скажите гражданка, куда вы эти яблоки везете?

— А то я знаю? Председатель сказал вязи, вот я и вязу. А что делать, товарищ командир?

— Так у вас, в колхозе больше и вывозить нечего, что ли? — удивился я.

Только что растерянно хлопавшая ресницами Клавдия гордо выпрямилась:

— Мы приказ обкома первыми выполнили! И даже то, что обмолотить успели, всё уже вывезли. Вот последняя лошадка в колхозе была, и я задержалась, бабку обхаживала, царство ей небесное. Остались в деревне только старые, да и председатель наш.

— А он что, германца ждёт, что ли? — влез в разговор неугомонный мужик.

— Тьфу на тебя, охальник! — разбушевалась женщина, и даже снова замахнулась кнутом, — Ноги у него нема, ещё с польской. Так он сказал, что ружо у него есть, и энтих супостатов будзет горяча привечать!

— Тихо-тихо, — поднял я руку, — Так, колесо поставили. Клавдия..?

— Васильева, мы — засмущалась молодка.

— Клавдия Васильевна, яблоки оставите здесь. Это — приказ. На телегу возьмёте людей, в первую очередь — детей и стариков. Сержант Збицкий!

— Туточки я. Ой, виноват. Здесь!

— Организуйте полную загрузку, и давайте быстрее заканчивайте.

Упряжку отвели в сторону, и Збицкий стал высматривать кандидатов в пассажиры. Я кинул яблоко в ящик, и впрягся в работу по расталкиванию затора. До конца впрочем не успели, и вырулившая из ворот обкома автоколонна вынуждена была остановиться почти сразу. Вывалившийся из первого автобуса товарищ Зелёный было устроил скандал, требуя немедленно очистить дорогу, но его оборвал подошедший Строков:

— Отставить! Скоро поедем. Алексей Юрьевич, давайте отойдём в сторонку.

Мы отошли, и капитан ГБ протянул коробку «Герцеговины Флор»:

— Угощайтесь, товарищ капитан. Остатки былой роскоши, ещё с Минска привозил, — Он мечтательно улыбнулся, — Был на совещании, заглянул в буфет, а там такое богатство… На все деньги взял, всех в Полесске обрадовал.

Мы прикурили от одной спички, и Строков затянулся так, что выступили скулы. Папироса затрещала, и с раздражением выбросив её гэбешник выругался:

— Вот халтурщики, даже такие папиросы сделать нормально не могут! Так, товарищ капитан, слушайте приказ! Младший политрук ваш поступает в распоряжение Особого Отдела фронта. Добровольцев, — он что-то прошипел сквозь зубы, и сплюнул, — найти не удалось. Вряд ли я смогу прислать вам ещё одного комиссара, хотя конечно доложу, по прибытии. Придётся вам командовать одному.

— Товарищ капитан госбезопасности, — растерялся я, — Так вы же, батальон вообще без офицеров оставите! У меня их и так нет, а вы ещё и политрука забираете.

Строков осмотрелся и понизил голос:

— Командиров, товарищ капитан, командиров, а не офицеров. Не путайте. Хорошо, придётся вас в курс ввести хоть и не положено. Ященко к вам направили, чтобы он казарму понюхал. На этом всё, партия вам полностью верит, товарищ Листвин. Товарищ Ливицкий просил передать вам это, а то он был вынужден уехать ночью.