Александр Кулькин - Ушедшее лето. Камешек для блицкрига

— Ага! — воскликнул я. — Входите, сержант. Вы-то, мне и нужны.

Немного растерявшийся Мойша вошел и быстро доложил:

— Товарищ старший лейтенант, ваш приказ выполнен! Кандидаты на должности старшин рот подобраны! Списки рот составляются.

— Хорошо. Надеюсь, сержант Абрамзон, вы понимаете, что в случае чего будут действовать законы военного времени? Можете не отвечать, я вижу что, понимаете. Давайте разберемся с бумажными делами, ваш опыт очень пригодится.

Занятие канцелярщиной — работа еще та. Главное, что когда комбат вернулся, у нас уже было что-то напоминающее воинскую часть. По крайней мере, дневальный уже кричал: «Батальон, смирно!» За что потом получил на орехи его непосредственный начальник. По уставу положено кричать только «Рота, смирно!» Капитан немного ошалел, а когда я доложил, что во время его отсутствия происшествий не случилось, он смог только промямлить «вольно» и побрести за мной в канцелярию. Впрочем, тут же остановился, и подозвал к себе обоих комиссаров, так и стоящих у входа. На большее его уже не хватило, и заниматься стайкой девчонок уже я отправил Абрамзона.

— Вот, знакомьтесь. Политрук Запейвода. Младший политрук Ященко. Будут у нас политической работой заниматься.

Держась за бок, капитан присел на стул. На лбу у него выступил пот.

— Что с вами, товарищ капитан? Вызвать санитара? — встревожился я.

— Отставить, — отрезал комбат, — санинструктор уже не поможет, мне ещё неделю назад, надо было в Минск ехать на операцию. Так что, уже поздно. Придется тебе, старший лейтенант, принимать командование, тем более за этих полдня ты сделал больше, чем я за неделю.

Младший политрук все также мялся на входе, в отличие от старшего, уже усевшегося на стул возле стены. Пришлось, приказать ему войти, и закрыть дверь. Он, команду выполнил, но как-то с неохотой. Я пригляделся и, пришел в совершеннейшее уныние. «Комсомолец, вернее как их сейчас называют, кимовец, что ли?» — поставил диагноз — «Чистая голова, горячее сердце, ходячий цитатник. Дай-то бог, чтобы ошибся. А то хлебнем мы горя, с этим двоевластием».

Потом посмотрел на второго, и встретил его уверенный, и слегка насмешливый взгляд. Пригласив и, Ященко присаживаться, стал докладывать комбату о том, что сделано, и что сделать не смог. Внимательно выслушав, капитан, сказал, что завтра с утра отправится выбивать оружие, тем более, что уже получен боевой приказ. С этими словами, он достал из планшета конверт с сургучной печатью, дал рассмотреть её целостность всем нам, и только потом вскрыл. Приказ был ясен, точен, и невыполним. Заступить, на охрану мостов, не допускать, пресекать, решительно и бесповоротно. Замечательно, а из оружия у нас «ТТ» у комбата и наган у меня. Я промолчал, капитану с политруком я бы может и высказался, но этот «Вьюнош с горящим взором» мне не нравился. Вместо этого, приоткрыл дверь и, подозвал дежурного по роте. Приказав вызвать командира первой роты, вновь закрыл дверь, и вернулся к столу:

— А что это за девчата с вами приехали?

Капитан устало улыбнулся:

— А это наша, медсанслужба. Один военврач и, три медсестры.

Попытался припомнить военврача, и не смог. Что-то очень юное, в необмявшейся форме, а петлички не рассмотрел. Политрук поднялся, и сказал:

— Я пройду по расположению, надо парторганизацией заняться. Да, заодно и младшого возьму с собой, пускай с помощниками партии разберётся. Мы, пока в военных делах смыслим маловато, тоже ведь из запаса.

Неожиданно подал голос товарищ Ященко:

— А почему у вас до сих пор портретов вождей в казарме нет?

Мы дружно уставились на него, старший закатил глаза, и решительно дёрнув своего помощника за рукав, официальнейшим голосом вновь испросил разрешение покинуть помещение.

Я взглянул на командира, но тот закашлялся и нагнулся будто бы за упавшей ручкой. Подозрения мои, превратились в уверенность, на должность младшего политрука нам сплавили, какое-то чудо.

— Идите, — разрешил я, — очень надеемся на вашу помощь. В том числе, и, с портретами.

Влетевший в открытую дверь, младший лейтенант, чуть не столкнулся с комиссарами, но увернувшись, обратился к капитану:

— Товарищ капитан, разрешите обратиться к товарищу старшему лейтенанту?

— Обращайтесь.

— Товарищ старший лейтенант! Командир первой роты Полесского добровольческого батальона, младший лейтенант Коломыец по вашему приказанию прибыл!

Я вопросительно взглянул на комбата и, дождавшись его кивка, ответил:

— Товарищ младший лейтенант. Вам поручается ответственное задание. Завтра в девять ноль-ноль вы, со своей ротой заступаете на охрану железнодорожного и автомобильного мостов через реку Припять. Так что приказываю, подготовить караулы, назначить старших, оборудовать места отдыха, организовать горячее питание и обязательно создать рубеж обороны. Особое внимание уделить, противовоздушной обороне и, особенно, противодействию возможному десанту врага.

Бедняга ротный впал в прострацию. Я его понимал, надо же выполнять приказ с бандой безоружных ополченцев, которых только-только удалось пересчитать и распределить по взводам и отделениям.

— А когда мне это сделать? — Совершенно по-детски спросил Коломыец.

— Вчера! — прорычал я и уже спокойней добавил, — Вот наши комиссары помогут мобилизовать коммунистов. Товарищ Сталин, говорил, что нет таких крепостей, которые бы не одолели большевики. Так что думаю, что к девяти ноль-ноль, у вас все будет готово. Выполняйте.

В полной растерянности, младший лейтенант повернулся и шагнул к двери.

— Отставить! — уже всерьез рассердился я. — Вы что, так быстро устав забыли?

Комроты встрепенулся:

— Разрешите идти?

— Идите, — ответил капитан, и с любопытством посмотрел на меня. Вслед, за младшим лейтенантом, вышли и политработники. Комбат, поднялся из-за стола, налил себе воды, и запил какой-то порошок. Потом вновь уселся, взглянул на меня, перевёл взгляд на окно и негромко сказал, ни к кому не обращаясь:

— Ливицкий категорически запретил вас о чем-то расспрашивать, Строков пугал Колымой, а Бабына, кум мой, только закатывал глаза и очень ругался. Интересный вы человек, Алексей Юрьевич, сразу видно военную косточку. Только вот, петлицы у вас явно не те, раньше на них, как мне кажется, совсем другие геометрические фигурки были? Впрочем, я вас, ни о чем не спрашиваю. Мало ли что, может прийти в голову старому больному человеку. Меня зовут, Архип Иоанович и, давайте вернемся к нашим делам.

Впрочем, делами мы занимались совсем немного. Все, что можно было сделано и, когда Абрамзон явился с докладом, ему была поставлена четкая боевая задача. Достать закуску, пригласить политрука и, принести четыре стакана. Впрочем, Мойшу или Моисея Самуиловича, если официально, таким пустяком испугать было трудно. О чем он и заявил, через пять минут явившись с сумкой и, начиная сервировать стол. Но, перед этим, комроты-два получил приказ отдыхать, назначив наряд. Утром мы, решили отправить его роту на охрану мостов, потому что от первой роты после бессонной ночи толку будет мало. Пока, мы еще в тылу, людей нужно беречь. Вечернюю сводку мы слушали в тишине. Ровный голос Левитана спокойно говорил о фронтовых делах, а я вслушивался в его интонации. Нет, ничего. Но я помнил, и знал, что через несколько месяцев этот голос, что навсегда остался символом Совинформбюро, будет дрожать от радости, сообщая о разгроме немцев под Москвой. И через несколько лет, звенящий, бесконечно счастливый голос торжественно скажет о капитуляции Германии. Это будет, но пока: