Александр Маркьянов - Зло именем твоим [СИ]

Он вспомнил бабушку. Бабушка приехала в Израиль откуда-то из-под Киева, и очень любила готовить дома, а маленький Давид поэтому любил проводить время у бабушки. Когда он что-нибудь умудрялся натворить — например, сломать дверку шкафа или привязать банку к хвосту бедняги кота — бабушка всегда говорила: "Давид, Давид, что ты опять натворил…". Он почему то хорошо вспомнил именно это.

Натворил он и в самом деле — много чего.

Он заходил на цель не с запада, как можно было бы ожидать — а с востока, потому что американские инструкторы научили его всегда появляться над целью с неожиданной стороны. За время, прошедшее с того момента, как он нажал кнопку и бомбы ушли к земле до того момента, как в самолет врезалась ракета — самолет пролетел почти что два километра… может немного меньше, может больше. Поэтому он падал не в само пламя, пламя было у него за спиной — но его все равно было видно. Зловещее белое зарево подсвечивало его со спины, и даже здесь, на высоте он чувствовал жар, исходящий от эпицентра, от того места, куда попали его бомбы. Этот жар навел его на мысль, что от его бомбы сдетонировал атомный заряд и сейчас ему лучше просто отстегнуть ремни и сигануть вниз… но почт сразу ему пришло в голову, что если бы сейчас сдетонировала атомная боеголовка, то он бы сейчас летел вниз невесомым белым пеплом, поджаренный на гриле с температурой несколько тысяч градусов Цельсия. И все равно — от пульсирующего зарева, от белого, почти прозрачного света, исходящего из-за спины — становилось страшно.

Становилось страшно и от огненных струй, которыми иранские зенитки полосовали ставшее в один миг враждебным небо. Он, летчик, пилот истребителя-бомбардировщика знал, что рано или поздно ему придется пройти сквозь это, направить самолет в огонь и пройти через него. Но сейчас было все по-другому… это раньше пилоты штурмовиков летели через град свинца, это раньше пилоты бомбардировщиков ложились на боевой курс, окруженные черными облачками разрывов дальнобойных зениток — и нужно было, чтобы не дрогнула рука, иначе весь вылет впустую. Сейчас все происходит быстро — настолько быстро, что ты даже не успеваешь испугаться. Ты подлетаешь к объекту на скорости тысяча с лишним километров в час и какие-то парни внизу подсвечивают тебе цель. Ты сбрасываешь бомбы, говоришь "Йо-хо-хо" и летишь дальше, обгоняя собственный звук. Или ракеты… их ты вообще запускаешь вне зоны действия ПВО и твоя работа превращается в работу простого воздушного извозчика: вышел в заданную точку, нажал кнопку, отправил ракету в полет и летишь домой. А если ты напортачил — то обычно даже не успеваешь испугаться, зенитная ракета сделает все быстро и безболезненно. Но он никогда не думал, что ему придется вот так вот висеть под стропами парашюта в безжалостно расстреливаемом из стволов всех калибров небе.

Стволы были разные. Огонь одних из них был похож на красную пунктирную строчку на черном — словно ровные стежки швейной машинки. Огонь других — как серия футбольных мячей, только каждый — как маленькое солнце, светит, и пышет жаром — неторопливые, но мощные ДШК. Где — то эти мячи летели таким градом, что даже лучший вратарь в мире не смог бы их отбить — многоствольные ДШК, он помнил про них по подготовке.

А где-то — сплошной, пульсирующий красный луч мотор-пушки, шарящий по небу — казалось, что грохот этого монстра был слышен и здесь.

И он — под парашютным куполом. Его задницу защищало только американское катапультируемое кресло, и он ощущал себя жестяным зайчиком в воскресном тире в парке развлечений…

Господь наш пастырь…

Как ни странно, капитан Абрамсон никогда не задумывался о смерти. Да, он знал, что его работа опасна, но разве не опасно ездить по дороге домой? Точно так же какой-нибудь пьяный может вылететь на встречную и размазать тебя по асфальту. Самолет, если за ним следят техники, и если все делать как надо — ничуть не опаснее той же машины, и уж явно безопаснее, чем скоростной мотоцикл "Ямаха". Но крайней мере — у Ямахи нет катапультируемого кресла…

А сейчас он понял одну простую вещь. Эти люди, которые там внизу, которые полосуют сталью небо — ОНИ ВСЕ ХОТЯТ ЕГО УБИТЬ. Летая на истребителе-бомбардировщике со скоростью за тысячу километров в час, у него как-то не было времени задумываться об этом.

А земля тем временем была все ближе.

Капитан Абрамсон грохнулся на какой-то горный склон, причем грохнулся так, что в последний момент парашют резко дернуло ветром и катапультируемое кресло перевернуло с ног на голову, так что из-под него пришлось выбираться. Но он сделал это, молча, стараясь даже не дышать и очень надеясь, что его никто не слышал и никто не видел парашют в ночном небе. Если увидели — то все, кранты. Он пропал…

Первым делом — капитан Абрамсон полез туда, где был аварийный запас. Он бывает разным, но он бывает всегда, потому что производители боевых самолетов предусматривают такой вариант, при котором летчик может оказаться в плену, во враждебной территории. Здесь, в аварийном запасе летчика должна была лежать стандартная для американцев Беретта-92, но капитан Абрамсон в свое время сделал дело, которое пришлось как нельзя кстати. У него был друг, еще по школе, который служил в десантных частях, готовившихся как раз для спасения летчиков, сбитых за линией фронта. Он то и посоветовал Давиду купить на свои деньги глушитель к пистолету, авторитетно объяснив, что пистолет без глушителя — все равно, что ничто, потому что на первый же выстрел сбегутся муджики с автоматами и прости-прощай. А вот имея пистолет с глушителем, ты сможешь разобраться с парочкой плохих парней, забрать их АК, если он тебе так будет нужен и пойти дальше. И лазерный прицел будет нелишним, потому что если тебя собьют — нервы у тебя будут ни к черту и можно спорить на что угодно, что тебе будет не до точного прицеливания.

Поэтому, Давид добрался до запаса, половину раскидав по земле, первым делом вытащил пистолет и надел глушитель — он был разработан для американских спецсил и не наворачивался, а надевался на удлиненный ствол, а потом застегивался специальной защелкой. Давид так и сделал — и сразу почувствовал себя лучше, как будто он и не находится посреди разворошенного муравейника, и как будто его пистолет поможет ему справиться с поисковым отрядом басиджей, вооруженным автоматами и пулеметами. Но человек с пистолетом и человек без пистолета — две большие разницы.

Вооружившись, капитан Абрамсон огляделся, чтобы понять, нельзя ли куда-то деть кресло, которое на фоне горного склона видно. Ближайший валун, способный его скрыть, располагался примерно в сорока метрах от места падения, но был намного выше, капитан попробовал толкать кресло туда — но оставил это занятие. Зато он собрал парашют в кучу и бросил его у кресла.