Александр Борянский - Три стороны моря

О Ра-мзес-мери-Амон-Ра-хек-Маат, способен ли ты сдвинуть пески и погнать их на север? Или все ограничится личной доблестью и громадными статуями?

Когда Ба шел во дворец, когда выбирал безумный шаг, преодолевая слабость, им владело обаяние правителя, запечатленное в статуях и монументах. Он, конечно, знал, что Рамзес правит тридцать лет, но вопреки знанию ожидал увидеть знакомого молодого красавца, самолюбивого, возвышающегося, стремительного и притягательного. А увидел погруженного в себя мудреца, выбрасывающего людям готовые решения. И Ба-Кхенну-ф растерялся. Ему показалось, что пятидесятилетнему Рамзесу он ни к чему.

Ночью Ба пытался угадать, осталась ли стража у заветного камня. Почему-то он был убежден, что стража ушла.

Утро.

— Теперь награда. Но в ней есть и наказание.

Ранним утром хозяин Черной Земли вновь говорил с ним один на один.

— Ты будешь моим советником. Не главным, единственным. Других советников у меня нет, мне они ни к чему. Ты будешь тайным воплощением моей воли. Ты будешь воплощением Кемт… Но — за пределами страны.

Рамзес Великий пристально поглядел на Ба-Кхенну-фа. Ба не отвел глаза, не опустил взор. Для подавляющего большинства жителей Кемт покинуть страну было страшнее смерти. Смерть на чужбине лишала погребальных обрядов и, значит, будущего — вожделенного необъятного будущего на полях Иалу, которое трудно представить, но ради которого, собственно, и стоит терпеть жизнь. Великий Дом нашел, как использовать его отверженность.

— Это прекрасная награда, — сказал Ба.

— Ты ненормальный, жизнь-здоровье-сила, — произнес Рамзес и утвердительно кивнул. Мол, да-да, все так, все как задумано.

— В этом моя сила, — ответил Ба.

— Идем.

Рамзес повел его в сад. Стражи-азиаты замерли в отдалении.

— Раз ты знаешь тайные имена Великого Дома, ты должен знать и расположение нашей страны.

— Да, Великий Дом.

Рамзес отломал у ближайшей пальмы длинный кусок коры и провел в земле борозду.

— Вот Хапи. Хапи — это и есть Кемт.

В верхней части он увенчал борозду небольшим треугольником и внутри нарисовал несколько тонких линий.

— Это наша дельта. Здесь, справа, Ра восходит. Здесь, слева, заходит. На юге — Нубия. Там, на юге, все хорошо. Золото добывается, на памяти одного поколения надо один раз послать войско — и снова все хорошо. Нубийцы воины еще хуже, чем мы.

Ба вопросительно посмотрел на Рамзеса.

— Сыны Кемт плохие воины, советник. Я понял это давно. Это моя тайна.

Кора пальмы заостренным концом уткнулась на полшага выше борозды, обозначающей реку Хапи.

— Вот тут воины средние.

И на целый шаг выше и левее треугольничка дельты.

— А где-то здесь, советник, прячутся настоящие воины.

— Если они настоящие, то почему прячутся?

— Мне кажется, их еще очень мало. А может, они и не прячутся, просто мы о них ничего не знаем.

— До сих пор Черная Земля лишь однажды встретилась с настоящей силой, — позволил себе сказать Ба.

Рамзес одобрительно кивнул.

— Ты избавлен от страха, советник. Ты вновь способен думать. Мне кажется, долина реки делает людей слабыми. Пожив в дельте, страшные гиксосы превратились в свиней, которых изгнал даже Яхмос, [46] Яхмос I — основатель XVIII династии, победитель азиатского племени гиксосов, восстановил единство страны в середине XVI в. до н. э. жизнь-здоровье-сила.

Кора пальмы указала чуть выше и чуть правее дельты.

— Вот здесь нужно создать заслон между нами и хеттами. Поселение людей, которые не будут слабеть от близости — Хапи. Пусть они будут не так умны, но пусть хетты сначала воюют с ними.

Ба молчал.

— Пусть они отличаются от Кемт, но всегда помнят свое происхождение и родство с нами. Ты понимаешь?

Ба неопределенно покачал головой.

Губы Рамзеса изогнулись угрожающе-недовольно:

— Ты не понимаешь?

— Я думаю, — ответил Ба.

— Великий Дом, жизнь-здоровье-сила, дал тебе на раздумья десять дней. Сегодня пятый день.

Мес-Су, личный телохранитель Ба-Кхенну-фа, смотрел на него тяжелым темным взглядом.

— Не бойся, я не собираюсь бежать. У меня будет что сказать, когда придет время.

«Я жалую тебе лучшего охранника! — такими были слова Рамзеса пять дней назад. — Однажды он один дрался против тринадцати нубийцев.»

«И победил», — произнес Ба, низко склонив голову.

Если судить по слухам и по тяжеленному взгляду, среди азиатов Рамзеса Мес-Су был, похоже, действительно самым страшным. Зачем он ходил повсюду с Ба? С одной стороны, это, безусловно, отгоняло дурные мысли у чати и других приближенных, у жрецов Амона-Ра, например. Но… Впрочем, в любом случае Ба не собирался бежать.

Поначалу Мес-Су нависал бдительной молчаливой тенью. Он просыпался раньше Ба, а засыпал позже. Ба пытался заговорить с ним, но не находил слов и соглашался с тишиной. И от неожиданности что-то перевернулось, когда за спиной Ба вдруг услышал:

— Где ты добыл руку?

Ба ответил:

— Я переправился на западный берег, в город мертвецов.

— Ты убил человека, чтобы забрать его руку?

— Нет. Я не убийца. Тот человек уже был мертв.

— Но кто из богов приставил ее к твоему телу?

— Ты не понимаешь. Я отрезал руку у мертвого, завернул в покрывало и взял ее с собой в храм Хатхур.

— Ты вызвал гнев ушедшего.

— Пусть.

— И ты спокоен? — с тревогой сказал Мес-Су.

После этого случая они стали разговаривать. Мес-Су был старше на четыре года, он успел приобрести боевой опыт на юге. Топор в его руках летал соколом, да и без топора он умел многое. Мечтал он о новом Кадеше и сокрушался, что знаменитая битва произошла до его рождения. Люди для него представляли собой объект атаки, исконных жителей Кемт следовало защищать, но трудно было уважать из-за их слабости. При всем том Мес-Су имел странное для Ба стремление жить правильно. Ему требовались законы, четкие, недвусмысленные, любая спорность смущала и расстраивала, хотя разглядеть смущение было почти невозможно.

Прошло еще пару дней, прежде чем Мес-Су спросил, так же внезапно, среди тишины:

— Неужели ты убил брата?

Ба-Кхенну-ф ничего не ответил.

И только вечером Ба вдруг начал кричать, размахивая руками, чуть ли не бросаясь душить эту груду мышц, о том, что он не убивал брата, он не убийца, брат взял с него клятву, ужасную и глупую, прожить за двоих, отомстить Сетху, настичь Сетха, разорвать ему пасть изнутри…

Мес-Су не настаивал и даже не сопротивлялся, когда Ба грубо хватал его за одежду. Он подождал, пока Ба успокоится, и рассказал что у него тоже есть брат, они совсем разные, и Мес-Су опасается, что из-за брата он может когда-нибудь сделаться ненужным Великому Дому.

— Почему?

— Мой брат с отступниками, — выговорил Мес-Су с трудом.