Алексей Фомин - Время московское

Каждый сеанс отнимает у слипера довольно много сил, и нужно умело помочь ему восстановиться. Кроме того, возможны всякие непредвиденные обстоятельства. Слипер может столкнуться с сопротивлением и противодействием, а иногда и с агрессией. Короче говоря, в долгой лобовской практике бывали случаи, когда слипера удавалось спасти только благодаря точным и своевременным действиям врача. А был у него также случай (правда, это было еще на заре лобовских изысканий в духовно-нематериальном мире), когда слипера спасти не удалось. Эта трагедия осталась его личным крестом, который нести ему до конца дней своих. Хотя… Никто его тогда не винил, он даже получил правительственную награду за ту операцию вместе со своим погибшим слипером, награжденным посмертно. Но все же… Ни забыть этой смерти, ни простить ее себе Лобов не мог. Так что без толкового, опытного врача ему никак не обойтись. Был еще один маленький аспектик в отношениях Веры и Лобова, и, знай о нем Роман, он мог бы ни о чем ее не спрашивать. Потому что ее «да» всегда лежало в его кармане. Но Роман Михайлович даже мысли не допускал, что его особа может заинтересовать такую молодую (все-таки на семнадцать лет младше него), эффектную женщину, как Вера. Между тем она влюблена была без памяти в этого седоусого крепыша, что, однако, не мешало ей, а может быть, и способствовало, подтрунивать над ним по всякому поводу и без.

Со слиперами было несколько сложнее. На тот момент их было у Лобова четверо, считая и Нину Федоровну. Кандидатуру одного из них Лобов отверг сразу же, даже не сделав ему никакого предложения. Этот человек работал с ними исключительно из-за денег и для задуманного Лобовым дела не годился по определению. Еще один отказался сразу же, как только Роман сказал ему, что новый заказ существенно опаснее их обычной работы. Остались у него Нина Федоровна и Валентин, причем для серьезной, активной работы годился лишь Валентин.

Для того чтобы разработать и подготовить операцию против столь могущественного противника, нужны были время и люди. Ни того, ни другого у Лобова не имелось. Самое печальное, что у него не было ни одного оперативника. Поэтому рассчитывать он мог лишь на себя и своих слиперов. Слиперам он сказал, что работать в этот раз они будут на государство, что речь идет о государственной безопасности и режим секретности еще строже, чем обычно. Люди поняли и согласились, хотя строже, чем обычно, трудно себе представить. Ибо слиперы в обычной жизни были немы как рыбы, прекрасно понимая, что даже крупица информации о роде их занятий может стоить им жизни.

Как уже говорилось, у Лобова не имелось особых возможностей для тщательного планирования операции. Поэтому он решил действовать по сценарию, которым они пользовались, когда отражали наезды рейдеров и рэкетиров. Нина Федоровна старается собрать максимум информации и определить зачинщиков и главарей. После чего в битву вступает Валентин и программирует сознание бандитских боссов на отказ от первоначально поставленных ими целей.

…Нина Федоровна едва заметно зашевелила руками и ногами. «Окончила сеанс, возвращается, — глядя на нее, подумал Лобов. Не доверяя своим ощущениям, глянул на монитор компьютера. — Так и есть. Скоро она будет здесь». Он выключил генераторы и начал отсчет. Посчитав до десяти, негромко хлопнул в ладоши.

— Нина Федоровна, просыпайтесь. Раз, два, три, проснулись!

Она открыла глаза и улыбнулась. Поднявшись, села на кушетке, опустив ноги. Сняв с головы обруч с датчиками и отлепив с шеи ларингофон, она с возмущением произнесла:

— Если б вы знали, Роман Михайлович, что за грязные мысли у этого типа! Брр! — Ее аж передернуло. — Извращенец самый настоящий!

— Все узнаем, Нина Федоровна, — усмехнулся Лобов. — Запись лишь только расшифруем. А по делу… Что-то интересное было?

— Было кое-что… Сами увидите. Но… — Она замялась и принялась поправлять прическу, примявшуюся от лежания на жесткой подушке. — Вы только не смейтесь над старухой…

— Помилуйте, — Роман всплеснул руками, — да какая вы старуха, Нина Федоровна!

— Аура у них у всех, за кем я следила, какая-то странная… Во-первых, она всегда правильная по форме. В любых обстоятельствах. Знаете, как бывает, понервничаешь, позлишься, поругаешься с кем или даже позавидует тебе кто… Аура вся рваная, в клочьях, в дырах. И цвет соответственно меняется. А у этих — всегда ровная, что бы ни случилось. И еще цвет. Он никогда не меняется. Это во-вторых. И цвет… — Она покрутила головой вокруг себя в поисках подходящего цвета. — Цвет такой типа кофе с молоком, но кофе там больше, чем молока. Я такого раньше ни у кого не видела, а у этих — сплошь. У всех одинаковая.

— У всех у всех? — скептически улыбнувшись, осведомился Лобов.

— Нет, у тех, к которым вы меня посылали в самом начале, была обычная. Плохая, но обычная, человеческая. А у этих…

Вначале Нина Федоровна работала с теми, кого Лобов отнес к категории рядовых исполнителей, которые и об организации-то ничего могли не знать, а руководствовались лишь гипертрофированной жадностью и корыстью. В настоящий же момент он ее подсылал к тем, кого Ракитин и он сам выделяли как руководителей низшего и среднего звена.

— И что вы об этом думаете? — поинтересовался Роман.

— Да нелюди это какие-то! Если бы сплетничала со своей соседкой по площадке, так бы и сказала ей — нечистая сила. А вот вам не знаю, как сказать…

— Спасибо за наблюдение, Нина Федоровна. Вы как себя чувствуете? Вас домой довезти?

— Да не… Сама дойду.

— Хорошо. Только я все равно Веру пришлю, пусть она вас посмотрит.

И Лобов вышел из комнаты.

Валентин окинул взглядом чердак. Это его чердак, и он знаком здесь с каждой пылинкой. Сегодня, впрочем как и всегда, все было в порядке. И бабушкин сундук, и старая мамина швейная машинка, и коробки с его игрушками, и даже пластиковая новогодняя елка в длинной несуразной коробке — все находилось на своих местах. Он поднял голову и посмотрел на крышу. Она вся была испещрена маленькими дырочками, откуда к нему тянулись тонкие солнечные лучики. Валентин стал гладить лучи ладонями, пока не нашел тот, что был ему нужен. Он поднял руки и полетел вдоль луча, просочился сквозь отверстие в крыше и поплыл в белом, плотном, как молоко, тумане. Десяток уверенных гребков — и он очутился в огромном, богато обставленном кабинете. Валентин внимательно огляделся, но нигде не обнаружил хозяина кабинета. Он уж было подумал, что ошибся, когда в дальнем углу кабинета открылась незаметная дверь, и в кабинете появился его хозяин. Он вдруг сбился с шага и резко повернул голову в ту сторону, где находился Валентин. Если бы Валентин не был уверен в том, что это невозможно, он бы подумал, что этот человек его видит. Валентин мягко оттолкнулся и медленно поплыл вдоль стены. Хозяин кабинета также медленно поворачивал голову, как будто внимательно следил за передвижениями Валентина по помещению.