Алексей Евтушенко - Отряд; Отряд-2; Отряд-3; Отряд-4

Себе на беду, как выяснилось, потому что Валерка немедленно саданул его рукояткой новоприобретенного пистолета теперь уже по голове, и тот упал вторично. Уже надолго.

Теперь можно было оглядеться и немного подумать, тем более что стальной обруч вместе с раскаленным шаром куда–то исчез, а вместе с ним исчезла и боль.

Находился он в довольно широком – три метра, не меньше – коридоре, представлявшем собой в сечении высокий прямоугольник с закругленными углами. Светло–салатовый цвет потолка, стен и пола был, конечно, весьма приятен для глаз (коридор освещался сверху круглыми лампами–плафонами), но видимое отсутствие каких бы то ни было дверей вселяло тревогу. Нужно было срочно что–то делать – вот–вот могли появиться солдаты (то, что тащившие его гуманоиды были именно солдатами, было Валерке совершенно ясно и не вызывало ни малейших сомнений), и тогда… В задумчивости он перевел взгляд на лежащие тела.. Да, тот, кого он угостил ударом рукоятки пистолета (а перед этим ударом пятки), был ненамного выше его ростом и чуть более плотного телосложения, а в остальном…

Процесс переодевания занял не больше двух минут, в течение которых зашевелился было первый, вырубленный ударом в горло, так что пришлось опять воспользоваться рукояткой.

В пятнистом, чуть мешковатом – все–таки размер оказался немного не тем – комбинезоне, коротких (впору!) сапогах и с двумя пистолетами на ремне Валерка Стихарь почувствовал себя намного лучше – теперь у него появился шанс не быть узнанным сразу, а значит, и преимущество во времени, необходимом для того, чтобы выхватить оружие и нажать на спусковой крючок первым. Конечно, враги его скоро очнутся, но он уже постарается оказаться к тому времени подальше.

А где именно «подальше»? И вообще, в какую сторону податься и где искать своих товарищей? Так, воз вращаться туда, откуда они меня тащили, вероятно, смысла не имеет. Там я скорее всего обнаружу только ангар с нашим космокатером, возле которого наверняка уже полно охраны. Значит… значит, вперед и только вперед! Туда, куда они меня и тащили. Глядишь, и наших там где–нибудь встречу. С двумя пистолетами и четырьмя обоймами к ним можно много делов наделать. А уж если удастся добраться до излучателей… Интересно все–таки, чем это они нас вырубили? Какая–то тяжесть неимоверная навалилась… и больше ничего не помню.

Быстрым походным шагом разведчика Валерка почти бежал по кажущемуся бесконечным коридору, внимательно оглядывая стены в поисках дверей, люков, проемов, дырок, вообще любых выступов или, наоборот, углублений, каковых пока на ровной глади стен не наблюдалось.

Впереди показался поворот. Точнее, Т–образное разветвление коридора, и Валерка, вытащив пистолет (он быстро разобрался с его устройством, которое, впрочем, не сильно отличалось от устройства любого другого пистолета: предохранитель, взводной и спусковой механизмы, одиннадцать узких остроносых патронов в обойме), сбавил ход, прижался к стене и, держа на прицеле противоположный от себя правый поворот, осторожно выглянул в левый.

Ничего нового он не увидел.

Тот же коридор, те же плафоны–лампы на потолке, те же тишина и безлюдье.

Впрочем, кое–что новое наблюдалось: прямо перед ним, чуть утопленный в стену, имелся прямоугольник темно–синего цвета, размером и формой весьма напоминающий дверь. Сбоку и справа от него на уровне Валеркиной макушки светились желтоватым светом два выступающих из стены треугольника, каждый величиной с бабочку, обращенных своими вершинами в противоположные стороны. Один – вверх, а другой – вниз.

Недолго думая, Валерка ткнул стволом пистолета в верхний треугольник и тут же отдернул руку – тот вспыхнул изнутри ярко–красным светом, и сейчас же что–то низко зашипело за стеной.

На всякий случай разведчик отступил на пару шагов, левой рукой достал второй пистолет и замер в ожидании, нацелив оба ствола на эту подозрительную синеву. Шипение смолкло, и одновременно прямоугольник расколола пополам вертикальная трещина; две его половинки бесшумно разошлись в стороны, исчезая в стене, и перед Валеркой открылась то ли маленькая комнатка без окон, то ли внутренность большого шкафа, освещенная сверху таким же круглым плафоном–лампой, что и в коридоре. Правда, в отличие от салатового коридора эта комната–шкаф была окрашена в светло–розовый цвет, а его задняя стенка представляла собой одно сплошное зеркало. Что–то неуловимо знакомое было в этом розоватом пространстве, что–то, что таилось на задворках памяти и никак не хотело выплывать наружу… и только когда он шагнул в этот шкаф и синие створки автоматически сомкнулись за его спиной, Валерка Стихарь понял, что попал в самый обыкновенный лифт.

Заложив руки за спину, Улстер Ката с интересом разглядывал своих пленников.

Все четверо сидели прямо на полу у дальней стены одного из складских помещений, временно превращенного, как и несколько других, в тюрьму (ирюммы недооценили гуманность вейнов, и такой общественный институт, как тюрьма, не был ими предусмотрен).

При появлении Каты и охранников пленники подняли головы, а один из них, коротко остриженный худощавый блондин с резкими чертами лица, тонкогубым ртом и большими, чуть навыкате, глазами, даже вскочил на ноги и сделал несколько шагов навстречу, но остановился, когда охрана вскинула винтовки, а сам Ката коротко и веско скомандовал:

– Назад.

Он уже знал, что пленники понимают вейнскую речь – у каждого на груди висела плоская черная коробочка электронного переводчика.

«Ката! Эй, Улстер Ката! – прогремел прямо в ухо знакомый голос, и, как всегда, Ката вздрогнул и повел головой из стороны в сторону, невольно разыскивая его владельца. – Отпусти их, безумец, – продолжал го–лос. – Не бери больше грехов на душу». – «Заткнись!» – энергично посоветовал голосу про себя Правитель Нового Даррена и, уперев руки в бока, пролаял в лицо пленнику, стоящему в трех шагах от него:

– Имя!

– Карсс! – вздрогнув, машинально ответил блон–дин.

– Полное имя, недоумок!!

– Оно слишком длинное, – неожиданно усмехнулся пленник и, сунув руки в карманы своего серо–голубого комбинезона, принял непринужденную и даже несколько развязную позу. – Тебе все равно не запомнить. А тебя, кстати, как звать?

– Меня зовут Улстер Ката, – сдерживая гнев, произнес Ката. – И я полный хозяин здесь, на «спасательной планете». Сообщаю также, что исключительно от моего слова и настроения зависит не только ваше здоровье, но и жизнь. А в данный момент настроение у меня паршивое. И становится все хуже. Оно было вполне нормальным и даже, можно сказать, хорошим, когда я шел знакомиться с вами, а сейчас вот испортилось. Догадываешься почему?