Александр Чернов - Одиссея Варяга

– И как, пересидели? Хороший-то хоть коньяк был, господин кандидат в доктора? Вернее в покойники. – первый раз за время беседы хмыкнул Руднев, не опуская, однако, пистолета.

– Курвуазье, Мартель, даже пара бутылок Шустовского попалась, но его мы более традиционно употребили…

– А чего вы все именно на "Варяг"-то лезете? Тут что, медом намазано? Нет чтобы в Николая Второго переместиться, или хоть в великого князя какого, вы выбираете механика "Варяга"… Вы идиот, или как?

– Понимаете, тут весьма интересный казус вышел, – внезапно встрепенулся и оживился Фридлендер, совершено забыв о направленном на него стволе, – Каким-то образом все личности в данном временном потоке, находящиеся от вас на расстоянии более 200 метров, для переноса недоступны. Я предполагаю, это обуславливается тем фактом, что фактически эта версия реальности связана с нашей только вами. Вы – исходник этого мира, и сам мир по отношению к нашему стабилен только в приближенном к вам периметре. На это накладывается тот факт, что личность, в которую перемещается донор, должна спать. А единственное место где мы точно знаем, что вы иногда спите ночью – это "Варяг"… А все попытки зацепить Николая ни к чему не привели.

– Значит, все-таки пытались себя на царство продвинуть, – задумчиво промурлыкал Руднев, – тогда я, как честный офицер русского императорского флота, просто обязан вас вздернуть на рее, за покушение на царствующую особу.

– А по другому никак нельзя? – снова потускнел перемещенец.

– Ну, есть еще пара вариантов, – наслаждался долгожданным реваншем Руднев, – можно, по блату и расстрелять, конечно. А можно вспомнить славные пиратские времена, и отправить вас в путешествие по доске. Зима, она и тут зима – долго не промучаетесь…

Что молчим? Или как в классике: "три раза перекрестился, бух в котел и там сварился… Сварился… Нет! Это нас решительно не устраивает!" Выбрали? Или нужно помогать, – Руднев выразительно подбросил в руке браунинг.

По затравленно бегающему взгляду Лейкова – Фридлендера Петрович понял, что "клиент дошел"…

– Ну-ну, милостивый государь, спокойнее… Лужи мне еще только на кресле не хватает. И так от вас пока одни сплошные неприятности…

Посему, как самый скучный вариант, вам предлагается следующее: вы мне через сутки предоставите список тех "добрых дел", которые вы сможете тут, в 1904 году, сделать. Добрых не только и не столько для меня, а для России, в преддверии грозящей империи возможной первой мировой и исторически сопутствовавшей ей смуты. Только делать это придется без транзисторов, резисторов и даже радиоламп, господин кандидат в радиотехнические доктора. Тогда мы и закончим этот, безусловно, интересный разговор. И если меня в вашем списке что-то не устроит…

Хм… Кстати… Радиотехника, говоришь? Интересно, а что Вы, любезный яйцеголовый, знаете о средствах беспроволочного телеграфирования применительно к реалиям 1904 года, а?

– А ч-что именно нужно?

– Ответ не верный… Ну да ладно. Я сегодня добрый, блин. Нужно, чтобы "Телефункены" у нас на эскадрах вместо 50-ти миль устойчивой приемо-передачи обеспечивали все свои 200 "по пачпорту". Нужно, чтоб в новой партии, что сейчас немцы по нашему заказу делают, были надежные 700 миль, а не очередной рекламный треп. Кто там у них сейчас рулит, хоть знаешь?

– Доктор Слаби и… инженер Браун. Их фирмы год назад по указанию лично кайзера были слиты вместе для работ на морское ведомство… У первого "Слаби-Арко" называлась…

– Да ну? Перед "саркофагом" что ли начитались, сударик мой?

– Н-нет… Курсовик на третьем курсе еще писал…

– Понятно… Тогда считайте, что первый пункт я Вам сам подсказал, любезный. И чтоб не только я вашу писанину и картинки понял, но и те, кому это будет поручено до ума доводить. А они, знаете ли, университетов и физматов конца 20 века не оканчивали…

А теперь избавьте меня от своего присутствия, пока я не передумал и не решил-таки возникшую проблему сразу. Экспресс-методом.

При последних словах Руднев вновь выразительно покачал слева направо стволом браунинга…

– Дым на горизонте!! Зюйд-зюйд-вест! – прервал размышления Руднева крик сигнальщика. С удивлением он обнаружил себя на левом крыле мостика крейсера, в окружении полудюжины свежих окурков.

– Дым на норд-осте!

Почти одновременно раздался крик сигнальщика на миноносце "Беспощадный". Его командир, капитан второго ранга Федор Воинович Римский-Корсаков, до этого флегматично куривший сигарету за сигаретой, деловито посматривая в бинокль на догоняющие его три истребителя противника, мгновенно оказался на носу своего контрминоносца. Вскинув к глазам бинокль, он несколько секунд вглядывался в облачко дыма, и потом побежал в машину.

– Николай Семенович, как у нас с углем?

– Тонн восемь, а то и поменьше. Два часа такого хода, и мы сидячие утки, Федор Воинович. Не мне, машинному прапорщику, вам давать советы по морской тактике, но по моему пришла пора переодеваться в чистое. Ну и пока уголь, пар и ход еще есть – развернуться навстречу японцам и попытаться использовать ту последнюю мину, что у нас в первом аппарате осталась.

– Это по идущему то полным ходом миноносцу ее использовать? Побойтесь бога, можно просто в море выпустить, шансы те же. Там на горизонте дым, вроде корабль одиночный. Тут, в Цусимском проливе, кроме японцев больше делать никому нечего. Если повезет и это транспорт, то в него и используем. А там – коль снова повезет, то может вообще японцы станут с него команду снимать и отстанут. Ну а нет – так хоть помрем с пользой. Вы уж следующие два часа, постарайтесь поддерживать ход без сюрпризов?

– Не извольте беспокоиться, – проявилась на черном от угольной пыли лице меха белозубая улыбка, – ради еще одного транспорта не подведем!

– Ну, тогда шуруйте как черти у меня! – блеснул в ответ не менее белыми зубами капитан.

Отодвинув от штурвала рулевого, Римский-Корсаков сам положил лево на борт, и повел свой миноносец навстречу показавшемуся на горизонте дыму. При повороте преследующие "Беспощадного" японцы срезали угол и приблизились на 20 кабельтов. Теперь снаряды из носовых 75 мм пушек вполне долетали до русского миноносца, как и снаряды его кормовой пушки того же калибра до них. За время сближения с неизвестным кораблем, в "Беспощадный" попало 3 снаряда. По счастью не задев ни котлов, ни машин.

Когда спустя полчаса на левом борту миноносца справились с первым пожаром (просто выкинув за корму весело полыхающую шлюпку вместе с тоже занявшимся брезентовым чехлом. Больше на миноносце и гореть-то было нечему – остальное металл), сигнальщик опустил от глаз бинокль, и как-то враз постаревшим голосом вынес приговор кораблю и команде: