Александр Чернов - Одиссея Варяга

– Вы не хотите принять бой? – удивился Хига, – помнится, когда мы рассматривали возможность боя наших броненосных крейсеров с русскими броненосцами типа "Пересвет" один на один, то пришли к выводу, что шансы у нас есть. Тем более, что он идет с океанского перехода, его комендоры наверняка не имеют достаточной практики, ведь для нормальных учебных стрельб он должен был бы расстрелять половину боезапаса, а русские на такое не пойдут никогда! Командир, мы можем…

– Подождите, лейтенант. Шансы есть всегда. Вернее были. Но не сейчас, когда мы сами подарили ему убойную дистанцию, и минимум тридцать минут под огнем его 10-ти дюймовок. И где вы видите "один на один"? Приглядитесь повнимательнее к концевому транспорту. Видите как он "раздваивается"? Я понятия не имею, что делала сопровождающая "Ослябю" "Аврора" у борта транспорта, но сейчас она от него отходит. Так что – один против двух. А когда броненосец повыбьет нам артиллерию, ей останется только подбежать и пострелять нам в корму, чтобы сбавить прыти. А после этого нас догонит и "большой мальчик"…

Не забывайте, что наша "Адзума" – последний крейсер из шести, которому стоит меряться силами с "Ослябей" в одиночку. Знаете как ее как то назвал Камимура, после третьей рюмки саке в нашей кают-компании еще до войны? "Самый не броненосный из всех броненосных крейсеров флота".111 Но имей мы хотя бы полные снарядные погреба и угольные ямы, тогда – да, пользуюсь преимуществом в ходе и дальности огня, мы могли бы держаться от "Осляби" на большом расстоянии и расстреливать его. Тогда, исчерпав боекомплект, мы могли бы надеяться достичь десятка попаданий, а сейчас… Помоги нам Аматерасу хоть унести ноги без больших неприятностей.

А если Вы собирались предложить торпедную атаку и таран, размен броненосного крейсера на броненосец… При всем соответствии этой идеи Бусидо, должен разочаровать Вас, это имеет смысл лишь в случае успеха такой атаки. Я оцениваю наши шансы ниже чем 1 к 10-ти, так что закончим обсуждения, выполняйте приказ, лейтенант!

– Угля осталось на три часа полным ходом, потом придется перегружать из бортовых ям. Может, снизим ход до экономного? – совершенно не к месту прозвучал из переговорной трубы идущей в машинное отделение вопрос главного механика.

– Какой к демонам "снизим ход", Итиро, – Фудзии сжал в руке трубу амбрюшота так, что тот немного сплющился, – наоборот – зажимайте клапана и на эти три часа мне нужен не полный, а самый полный ход. За нами гонится "Ослябя", и нам сейчас надо бежать и очень быстро, а не экономить уголь. Начинайте таскать уголь из бортовых ям, без хода нам оставаться тоже нельзя.

– А где мне взять людей? Если все кочегары будут топить, а без этого полный ход не дать…

– Хорошо, я пошлю в помощь людей из палубной команды и расчеты противоминной артиллерии. Но ради всех богов – как можно быстрее шевелитесь!

"Адзума" начала заваливаться в развороте, а ее артиллерия суматошно застучала выстрелами в сторону "Осляби". Попасть на циркуляции никто особо не надеялся, но хоть попугать противника… Однако первый 6-ти дюймовый снаряд русский броненосец получил именно в этот момент. Ответ артиллеристов "Осляби" лег перелетом, но хорошо по целику. Следующим выстрелом русский снаряд из погонной шестидюймовки сбил флагшток, и ушел за борт не взорвавшись: "Ослябя" был загружен теми самыми избыточно бронебойными боеприпасами, которые так яростно критиковал Руднев. После разворота, все управление боем со стороны командиров кораблей обоих сторон свелось к периодическим напоминаниям машинным отделениям, что надо "выжать самый полный". Все остальное зависело от канониров. На "Адзуме" артиллеристы, резонно решив, что спасение крейсера важнее покореженных газами от собственных выстрелов надстроек, вели в действие шестидюймовки кормовых казематов.

В последующие первые, самые опасные для "Адзумы", пятнадцать минут боя ее артиллеристы сделали практически невозможное. Они добились нескольких эффективных попаданий в "Ослябю", которые в конце концов и спасли для Японии броненосный крейсер. Один снаряд разорвался в носу русского корабля, чуть – чуть выше ватерлинии. Оконечности русского броненосца-крейсера не несли никакой брони. Защита при проектировании серии этих кораблей, чьим предназначением видилось океанскоге рейдерство, была принесена в жертву дальности и скорости. Поэтому пробоина вышла на загляденье – почти метр в диаметре, и частично погруженная в воду. Учитывая, что "Ослябя" уже разогнался до 16 с лишним узлов – больше после полукругосветки его машины до переборки и чистки котлов выдать не могли, да и днище изрядно обросло, – напор воды стал последовательно сносить одну переборку за другой.112

Второй снаряд, чуть погодя, разорвался на левом крыле мостика. Ни командующий отрядом Вирениус, ни командир русского броненосца не знали о характере японских снарядов и огромном облаке осколков, которые те дают при взрыве. Получи они из Санкт Петербурга информацию об этом, давным-давно полученную "шпицем" от Руднева, они, возможно, руководили бы боем из боевой рубки, а не с мостика… Хотя и в рубку осколки, отраженные броневым "грибком" залетали во множестве после любого близкого разрыва. Командир броненосца погиб на месте, вице – адмирал Вирениус был тяжело ранен в живот, и в себя пришел уже после боя. По штабу отряда и даже находившимся в рубке тоже прошла "коса смерти". На какое-то время нормальное управление боем и кораблем было утрачено, и, следуя последнему полученному приказу, "Ослябя" шел прямо полным ходом, все глубже садясь носом.

Добравшийся наконец до мостика старший офицер Мартынов приказал снизить ход до малого и положить руль право на борт. Это давало шанс "Адзуме" оторваться, но зато вводило в действие и кормовую башню русского броненосца. На "Адзуме", первый попавший до отворота русский 10-ти дюймовый снаряд, полого снижаясь разворотил палубный настил, и взорвался в левом бортовом кафедраме, от удара в скос бронепалубы. Абсолютно безобидное попадание, ибо кафедрамы и предназначены для защиты бортов корабля и недопущения больших затоплений при попаданиях, но… Именно в этот момент оттуда шла перегрузка угля (если на военном корабле есть неиспользуемое пространство, его надо использовать; во времена РЯВ пространство кофердамов обычно заполняли углем, игравшем роль резерва топлива, правда резерва весьма трудно извлекаемого) в опустевшие угольные ямы крейсера, и одномоментно в угольной яме погибло восемь матросов. Несколько попавших в японца шестидюймовых снарядов никак не повлияли на его резвость, а отворот русского броненосца был встречен громовым "Банзай!" прокатившимся по палубам и отсекам. Но, как показали дальнейшие события бой был еще далеко не кончен. Первый залп русской кормовой башни закономерно лег довольно далеко от японца. Но вот второй…