Александр Чернов - Одиссея Варяга

Столь скоропалительная, без всякого согласования со шпицем, смена командиров кораблей в очередной раз взбудоражила владивостокое офицерство. Никто не мог понять, в чем же так провинился капитан первого ранга Сухотин, что его отправили сопровождать в Петербург поправляющегося после ранения Вирениуса. Точный ответ на этот вопрос знал только Засухин, но он предпочитал помалкивать. Ему Руднев при назначении на должность высказался в духе, "я не знаю, могла ли "Аврора" поспособствовать утоплению "Адзумы", может быть и нет. Но видя, что "Лена" начала преследование, и по ней кормовые восьмидюймовки не стреляют, попытаться он был обязан. Хотя бы за компанию, что ли"…

Крейсерство уже подходило к концу, угля оставалось меньше половины, когда во время очередной встречи кораблей Рейн с борта "Лены" невинно предложил:

– Анатолий Николаевич, а не пробежаться ли нам на обратном пути ко входу в Цусимский пролив? А то тут океан как вымер, ну сколько можно рыбацкие шхуны топить?121

Немного поколебавшись, Засухин согласился, ему и самому хотелось в его первый командирский выход свершить чего-то эдакого… Да и выводы из напутствия Руднева он сделал соответствующие. В итоге именно это, принятое наспех решение и привело к бою, вошедшему во все учебники по морской тактике, и впоследствии изучавшемуся всеми командирами крейсеров мира.

"Лена" и "Аврора" шли строем уступа, привычно разбежавшись на 60 миль, больше было чревато как потерей радиоконтакта, так и возможности в случае чего оперативно прийти друг другу на помощь. Причем "Аврора" намеренно отставала на пару десятков миль, чтобы прикрыть "Лену" в случае бегства от более сильного противника. Солнце только-только перевалило через полуденную метку, чем не преминул воспользоваться штурман для уточнения координат крейсера, когда на мостик "Авроры" прибежал запыхавшийся прапорщик Брылькин. Бывший телеграфист с Владивостокского телеграфа был самым гражданским существом на борту крейсера. Даже любимец команды – дворняга Рыжуха была гораздо грознее и воинственнее его, особенно при попытке отобрать у нее честно украденную с камбуза кость. Но зато с его появлением радиотелеграф стал устойчиво работать на невиданной дистанции в сотню миль, а иногда и больше. Хотя Засухин подозревал, что тут свою роль сыграл внезапно заинтересовавшийся радиотелеграфами Лейков с "Варяга". Он две недели, сразу после памятного боя у Кадзимы, мотался по всем кораблям эскадры, что-то шаманя в рубках радиотелеграфа и перетягивая антенны между мачтами.

– Получена телеграмма с "Лены", – как ему казалось четко и по военному "доложил" Брылькин, которому за невиданную скорость и точность чтения и передачи сообщений прощалось почти все, – в квадрате Буки сто сорок восемь замечено восемь транспортов, ход восемь узлов, курс Зюйд Вест Вест.

– Николай Илларионович, – укоризненно начал очередную лекцию командир корабля, – сколько раз вам говорить, будьте внимательнее. Ну сами подумайте, с чего бы японцам посылать сразу восемь транспортов вместе? Такого никогда не было. Вы с какой цифрой могли восьмерку перепутать?

– Я могу перепутать нос с кормой у корабля, это да, – кроме близорукости, малого роста и большой лысины Брылькин отличался отвратительным характером, его и на телеграфе то начальство терпело только как первоклассного специалиста, а "на войну" отправило с огромным удовольствием и тайной надеждой – авось с этой войны и вовсе не вернется, – но за точность приема текста телеграммы я ручаюсь всегда. Да и на "Лене" сами продублировали цифру текстом, как будто зная, что вы не поверите.

– Тогда прошу прощения, хотя ничего и не понимаю, надеюсь только это не очередной дурацкий розыгрыш Рейна, с него станется, – пожал плечами командир крейсера, – в машине! Поднимайте пары для полного хода. Штурман! Константин Викторович, будьте любезны, дайте курс на пересечку транспортов, и когда мы до них дотопаем. Команда имеет время обедать, но сразу после еды разойтись по боевым постам.

Однако через пять минут исчезнувший с мостика Брылькин вернулся с новым бланком телеграммы, который на этот раз отдал молча.

После стандартной кодированной части "КВ Б149 Т6 шесть Х 9 КУ SWW" шел нормальный текст. "Ухожу на 18 узлах курсом NO 20. Преследует броненосный крейсер типа "Идзумо". Удачи с транспортами. С ними остался один миноносец". Если первая часть была понятна – уточнялось местоположение и курс транспортов, то вторая озвучивала приговор "Лене" и последнюю волю ее командира. Рейн прекрасно понимал, что уйти от "Идзумо" до заката ему не удастся. Точно также он понимал и то, что попытайся "Аврора" его защитить, дело кончится утоплением не вспомогательного крейсера, а полноценного. А собственно "Лену" "Идзумо" все равно утопит, ну на пару часов позже. Поэтому он сам предлагал "Авроре", не обращать внимания на догоняющий его броненосный крейсер и идти топить оставшиеся без охраны транспорта. Но Засухин после недолгого раздумья его план несколько модернизировал…

На мостике "Идзумо" капитан первого ранга Коно Идзичи довольно потирал руки. Он удачно прикрылся транспортами и сначала подпустил русский вооруженный пароход на пять миль, а потом выскочив из-за линии купцов стал его преследовать. Собственно его натолкнул на эту мысль рассказ командира "Адзумы" Фудзии, сигнальщик которой тоже не сразу опознал прячущуюся за транспортом "Аврору". Они вместе загорали в Сасебо почти месяц, пока их корабли стояли в доках на ремонте. Флагману отряда Камимуры пришлось перенести флаг командира второго броненосного отряда с его "Идзумо" на наименее поврежденный "Ивате". Да и сам отряд после памятного боя съежился с пяти до двух броненосных крейсеров. Третьим в их невеселой компании командиров "покалеченных крейсеров" стал командир "Якумо" Мацучи. Причем, если его "Идзумо" за этот месяц привели в порядок, и он шел на соединение с главными силами в Чемульпо, то остальная пара пока прочно оккупировала доки Сасебо. На "Якумо" только начался монтаж подачи для 10 дюймового орудия, которое должно было вскоре прибыть из Чили, а "Адзума"… В случае с ней руки разводили все. Менять главный вал было не на что. Заказать новый во Франции не удалось, а в Японии никто не брался изготовить что-то подобное. Оставались американцы, но как подвигается торг, офицеры в Сасебо пока не знали. Своими силами нагревать и выпрямлять родной – опасно, может треснуть, тогда будет не погнутый вал, а вообще никакого. Пока его только сняли, что тоже было далеко не просто, но что с ним делать – было не ясно…

Однако сейчас был час его личного триумфа. Теперь он понимал, что Камимура был прав, и он не зря плелся на 8 узлах вместе с транспортами. Да, это отсрочило его соединение с флотом на пару дней, но зато он наконец утопит эту столь насолившую Японии и императору "Лену". А она, в свою очередь, не сможет помешать доставке под Артур новой партии осадных 11 дюймовых гаубиц Круппа. А будь в охране одна "Чихайя", как планировалось изначально, "Лена" могла бы и рискнуть. И, памятуя ее прошлые подвиги, наверняка не отступила бы до потопления пары транспортов. Первая дюжина тяжелых орудий, которых в Японии и было всего то три десятка, как раз была утоплена во время неожиданного выхода русских сразу после разблокирования фарватера. Но эта-то будет доставлена к Порт Артуру и расстреляет наконец русских трусов с их броненосцами прямо в гавани. Армия наконец-то раскачалась, и прорвав оборону русских продолжает продвижение к русской крепости. А сам порт Дальний хотя пока и оставался в русских руках, но отрезанный от основных сил и лишенный подвоза, без нормальных укреплений и запасов вряд ли продержится долго.