Александр Чернов - Одиссея Варяга

– Я согласна остаться на "Монголии", но с одним условием. Ты должен мне пообещать, что тебя не убьют.

– Наверное это тебе должны обещать японцы, а не я, солнце мое.

– Ты умнее и лучше всех японцев на свете! И они тебя смогут убить только если ты сам им это позволишь, своей глупостью или неосторожностью… Пообещай мне что ты этого не сделаешь, и я безропотно останусь на "Монголии". Иначе… – с угрозой начала Верочка.

– Хорошо, родная, хорошо! – успевший немного изучить характер своей подруги Балк решил не рисковать, – обещаю не бросаться в одиночку больше чем на взвод японцев, и всегда одевать колоши во время дождя и шрапнельного обстрела. Только и ты облегчи мою задачу – зная, что ты в безопасности, мне будет проще сосредоточиться на войне и собственном сбережении.

– Ну вот и договорились, – радостно захлопала в ладоши Верочка, грациозно слезла с рук Балка, и задумчиво глядя на на панораму затянутого дымом Дальнего грустно добавила, – но мы в любом случае теперь не увидимся несколько месяцев… Васенька, проводи меня в мою каюту. Моя соседка сейчас должна принимать раненых, а до отхода еще четверть часа. Мы же успеем, правда?

– Вера, ты уверена, что сейчас подходящее время для… – начал было Василий монолог "голоса разума", пытаясь уговорить скорее себя чем Веру, но был жестко/нежно прерван поцелуем.

– Капитан Балк, вы самый не решительный морской офицер, что я когда – либо знала.

Усмехнувшись Балк внезапно вытащил из кобуры наган, а левой рукой стал что – то долго искать за пазухой.

– Вася, если ты меня хочешь брать "силой оружия", это совершенно не необходимо, я и так уже давно твоя, всей душой. Пока правда не телом, – Верочка пыталась привычным сарказмом подавить свой страх перед первым в жизни настоящим свиданием.

К ее удивлению, в вынырнувшей из-за обшлага мундира левой руке Василия был зажат золотой червонец.

– А уж платить мне точно не надо, – слегка ошарашено и обижено произнесла Верочка надув губки.

Такой реакции на свою откровенность и смелость она точно не ожидала.

– Платить и не подумаю, а вот наган мне сейчас и правда пригодится, – весело ответил Балк, бросил червонец на палубу "Монголии" и, внезапно, выстрелил в него.

Подняв получившийся золотой "бублик" (вид прострелянного профиля императора всероссийского вызвал у него нездоровые ассоциации), капитан второго ранга Балк, встал на левое колено и глядя снизу вверх в глаза любимой женщине изложил:

– Я могу пойти с тобой только если ты примешь от меня это. Другого кольца у меня для тебя нет, но для помолвки сойдет пока и так. Ты же, когда вся эта кутерьма закончится, правда выйдешь за меня?

Спустя двадцать минут, наспех одетые Василий и Верочка никак не могли оторваться друг от друга на площадке трапа. Но когда матросы уже вытягивали трап на борт парохода, Верочка, в своем репертуаре, задала последний вопрос, не имеющий отношения к их отношениям и звучащий совершенно не к месту.

– Вася, а зачем ты с собой таскаешь столько золотых червонцев? У тебя же китель весит не меньше полпуда?

– Видишь ли Верунчик, если японцы нас все же окончательно прижмут, мне придется не только уходить самому, но и любой ценой вытаскивать отсюда Михаила. А уходить нам придется через Китай. Китайцев же, зачастую, проще купить, чем пытаться перебить, уж слишком их много…

Пока "Монголия" пробиралась к выходу из гавани, Балк успел присоединиться к Михаилу на маяке. Наблюдая за медленно удаляющимся пароходом, увозящим его Веру, Василий невольно тихонько насвистывал столь подходящее к его настроению "Прощание славянки".

– Что это была за мелодия, Василий Александрович? – поинтересовался заслушавшийся великий князь.

– Неужели я настолько фальшивлю, что вы не узнали "Прощание славянки"? – не на шутку обиделся Балк, гордящийся своим слухом.

– Никогда не слышал ни мелодию, ни название, – отозвался Михаил, – а такую мелодию я думаю не забыл бы. Не наиграете потом?

– Тут не гитара нужна, здесь даже рояля будет маловато, скорее полковой оркестр должен быть… Это же лучший русский военный марш из всех что были и будут. Неужели его еще не написали?130 Ну как с этой войной немного разберемся – ноты запишем обязательно. Ибо как бы не пошла теперь наша история, а война эта в русской истории далеко не последняя…

С площадки маяка было видно, как на линии горизонта, к белоснежному борту госпитального судна подлетел дымчато серый японский крейсер. Через пол часа, уже в сумерках они бок о бок продолжили движение. После беглого досмотра "Акаси" проводил "Монголию" через минные поля, и на утро они разошлись навсегда. Досмотрев морской спектакль, Балк с Михаилом не торопясь спустились вниз по винтовой лестнице, решив заночевать в расположенном неподалеку депо, где сейчас заканчивали латать "Добрыню".

Но спустя всего часов пять им пришлось в кромешной темноте вновь сломя голову по ней нестись. Но теперь уже вверх.

Уважительно растолкавший прилегших отдохнуть отцов-командиров вестовой доложил, что "на море что-то эдакое затевается, прожектора светят и взрывы на горизонте, а на миноносцы это никак не похоже, да и не должно их сегодня вообще быть". Спешно добравшись до верха маяка Балк с Михаилом стали в четыре глаза вглядываться в ночь. В бинокли было видно, как далеко в море, почти на горизонте, мелькали вспышки орудийных выстрелов, метались прожектора и что-то моргали морзянкой, что именно из-за расстояния прочитать было невозможно.

– Проспали, блин… Но будь это наши, то связались бы с нами по телеграфу, у нас на "Муромце" радиовагон зачем? И всему флоту об этом известно… Хотя… Ну-ка, друг любезный, – рассудительно обратился Балк к вестовому, – метнись на тяжелый бронепоезд, узнай – были ли радиограммы. И если были, то почему эти сукины дети Маркони, мне ничего не доложили?

Вестовой, однако не успел добежать даже до низа лестницы. Примерно на пол дороги его сбил с ног летящий по ней вверх матрос с радиовагона. Доскакав до площадки он смущенно протянул бумажку с радиограммой Балку, и пока тот был занят чтением, почему-то попытался сразу скатиться обратно в темноту лестничного люка. Однако был остановлен резким и властным движением руки Михаила.

– Были ли телеграммы до этой, товарищ боец? – грозно спросил он.

– Ваше Имп… Товарищ Михаил Александрович! – из-за того, что матросик буквально плюхнулся на колени, его реплика более всего походила на старорусское "не вели казнить, великий государь", – у нас Васька Клинов случайно рубильник с питанием перекинул, и с вечера приемник не работал! Только десять минут как разобрались, включили!

– А я-то думаю, чего это Петрович с места в карьер! – отозвался из под фонаря Балк, протягивая Великому князю бланк, – нужно немедленно обесточить крепостное минное заграждение и включить маяк! А ты, голубок, рысью лети на минную станцию, приказ Великого князя – минное поле обесточить! Исполнение доложить. И пусть проверят освещение причалов, ночь на сегодня кончилась. Потом отоспимся. Всех в ружье, блин, сонные черти! Счастья нам привалило! НАШИ идут!