Александр Чернов - Одиссея Варяга

Он неправильно оценил скорость приближения отряда Того, во главе которого шли два лучших на тот момент броненосца мира135 "Микаса" и "Сикисима". Руднев отвернул на север последовательно, потому, что так было быстрее и проще догнать броненосцы Чухнина и занять свое место в строю. Когда с шедшего концевым "Витязя" запросили разрешения на открытие огня, так как дистанция до "Микасы" сократилась до пятидесяти кабельтов, это стало для Руднева неприятным сюрпризом. Он в этот момент смотрел в подзорную трубу на снова поворачивающие вслед за ним крейсера Камимуры, которые и считал "своим" противником.

Перенеся взгляд на броненосцы Того, он встал перед весьма непростым выбором. С одной стороны пока Камимура занимается перестроением в общий кильватер и разворачивается, следовательно отстанет еще больше. Двигаться за ним, значит оторваться от своих броненосцев. С другой стороны – Того шел прямо на его отряд кильватерной колонной. И следующие десять минут все его крейсера могли вести огонь по головным японцам полными бортовыми залпами, получая в ответ только подарки с носа головных японцев.136

Конечно, потом на отходе ситуация изменится на прямо противоположную. И через четверть часа уже полные бортовые залпы броненосцев Того будут приходить почти строго в корму его крейсеров, а те смогут отвечать только кормовыми орудиями. Но к тому моменту дистанция должна вырасти до более чем пятидесяти кабельтов, а русские будут вести огонь бортом с тридцати. Петрович, которому еще ни разу не приводилось вести маневренный линейный бой, Кадзима на "Варяге" не в счет, решил рискнуть. Ведь если удастся сразу подбить "Микасу", стреножить его, убавить прыти, то никуда японцы до прихода Макарова уже не денутся! Соблазн был слишком велик, чтобы от него отказаться. Да и кодовая телеграмма от Степана Осиповича обнадеживала. По расчетам его штаба между "Потемкиным" и "Громобоем" сейчас было уже миль 70 – 80, не больше…

Первые пять минут после пристрелки русские артиллеристы повеселились на славу. По "Микасе" вели огонь крейсера Руднева, а по "Сикисиме", хоть и с почти предельной дистанции, били три замешкавшихся с поворотом броненосца Небогатова. Под градом русских снарядов на головных японцах начали разгораться пожары, на "Микасе" явственно была видима развороченная кормовая труба и снесенный начисто формарс. От удара гулко, подобно колоколу в храме Будды, загудела носовая башня главного калибра, но английская броня выдержала. Чего не скажешь о различных приборах, в результате с точностью определения дистанции стрельбы у орудий этой башни возникли определенные проблемы. "Сикисима" после очередного попадания зарыскал на курсе.

На мостике "Микасы" Того, после доклада сигнальщика о неустойчивом курсе второго броненосца, приказал поднять сигнал "Доложить о повреждениях". Через пару минут на мачте мателота взвился флажный сигнал "Готовы продолжать бой до победы". При этом, на грот мачте вновь поднялся сигнал, которым сам Того в начале сражения пытался ободрить команды вверенных ему кораблей. "Судьба империи зависит от исхода этого этого сражения". Некоторые флаги были явно запятнаны кровью и обгорели, похоже очередной русский снаряд поразил сигнальщиков в момент набора сигнала. С неуловимой задержкой поднятые "Сикисимой" флаги отрепертовали и остальные корабли броненосных отрядов. На втором в японской колонне броненосце сейчас боевая рубка напоминала поставленную на огонь кастрюлю с рисом. Охваченная со всех сторон огнем пожара и наполненная дымом, она была весьма "жарким местечком". Ни вести наблюдение за противником, ни просто держать броненосец на курсе, когда не видно куда именно валится нос вправо или влево, было практически невозможно.

Но и ответный огонь японцев тоже начал ломать русские корабли. Самым везучим из обстреливаемых оказался "Витязь". Шедший концевым, самый близкий к японцам их всех русских кораблей линии, он отделался одним сквозным попаданием двенадцатидюймового снаряда в кормовую рубку и полудюжиной попаданий из шестидюймовок. Самым опасным стал шестидюймовый фугас, взорвавшийся на верхушке второй трубы. Его осколки вывели из строя один котел, но запаса пара пока с избытком хватало на обеспечение полного девятнадцатиузлового хода. "Рюрику" достался всего один восьмидюймовый снаряд, воспламенивший беседку с зарядами для носового 190 мм орудия. Только самоотверженные действия расчета, которые не допустили взрыва охваченных огнем снарядов, предотвратив тем самым выход из строя всего носового плутонга старого крейсера. Два подносчика сгорели заживо, пытаясь выбросить за борт тяжеленные картузы с порохом. Один из них, в руках которого загорелся выбрасываемый за борт тлеющий картуз, охваченный пламенем выпрыгнул за борт вместе с намертво зажатым в объятьях сгорающих до костей рук зарядом кордитного пороха.

Флагманский "Громобой" был поражен пока двумя снарядами среднего калибра, один из которых, правда, подбил шестидюймовое орудие. И одним двенадцатидюймовым, попавшим в главный броневой пояс практически на миделе корабля. Его осколки изрядно посекли небронированный борт над местом попадания, сама же броневая плита с честь выдержала это испытание. Но вот на "России" японцы отыгрались по полной программе. Как потом выяснилось, именно ее приняли поначалу на четырех из шести броненосцев Того за флагман Руднева.

Еще в момент сближения "России" досталось два попадания главного калибра японцев. Первый снаряд вздыбил впечатляющий фонтан воды у правого борта в районе третьей трубы, и офицеры в рубке и на мостике "Громобоя" с ужасом ждали крена следующего за ними корабля. Падение хода любого из крейсеров в этот момент было бы для него смертным приговором. Никто не смог бы помочь отстающему кораблю, которому пришлось бы остаться один на один со всем японским флотом. Но фугасный снаряд не смог пробить мощный броневой пояс, и затопление не последовало. Следующими снарядами была выведены из строя две шестидюймовые пушки, кормовое 190 мм орудие и полностью уничтожен адмиральский салон, пожар в котором никак не могли потушить даже совместными усилиями обоих пожарных дивизионов. Расстояние до японцев увеличивалось с каждой минутой, уже перестали гавкать орудия калибра шесть дюймов, для которых дистанция в пятьдесят кабельтов была запредельной. Увы, серьезно повредить японский флагманский броненосец не удалось. Но казалось, что и для броненосных крейсеров сближение с броненосцами противника прошло без серьезных последствий, и на мостике русского флагмана уже вздохнули спокойно. Но главный удар, вернее удары, последовали когда русские корабли уже практически вышли из зоны огня японцев, отойдя на 55 кабельтов, и даже прекратив огонь.